И вас кинул мой дорогой супруг? Не оправдал ожиданий? Добро пожаловать в мой мир, уважаемый.
— Уверяю вас, Валентин Дмитриевич, я зачитал все верно, — спокойно отвечает ему поверенный.
— Тогда кому достанется пятьдесят два процента акций корпорации?! — раскрасневшись, возмущенно спрашивает все еще стоящий мужчина.
— Мне тоже интересно, кому, — подает голос еще один незнакомый мне мужчина. Он, в отличие от первого, сохраняет видимое спокойствие. Почему видимое? Да потому, что я хорошо вижу, как он напряжен. Новость о том, что Егор не сдержал своего обещания и не поделил, как я понимаю, между этими двумя мужчинами свои акции, его тоже застала врасплох.
— Если вы позволите, то я сейчас до этого дойду и оглашу, кому переходит пятьдесят два процента акций, — недовольно поджав губы, отвечает сразу обоим мужчинам Владлен Артакович.
После того, как воцаряется выжидательная тишина, он продолжает оглашать завещание усопшего.
Против воли я начинаю раздумывать над тем, кому мог отдать Егор свои акции. Пораскинув мозгами, понимаю, что самый вероятный претендент из здесь присутствующих — это Матвей.
Бросаю на него взгляд и замечаю, что мне не первой пришла такая мысль. Матвея буравят взглядом оба обманутых в ожиданиях акционера. И от такого повышенного внимания друг Егора весь подбирается и напрягается. Если акции достанутся ему, то отбиваться Матвею от повышенного внимания всех акционеров придется долго. Они его предложениями о продаже завалят.
Потеряв снова интерес к происходящему, перевожу взгляд на скучающих любовниц мужа. Их не интересует, кому достанется главный пакет акций миллиардной корпорации, счета в банках и недвижимость, разбросанная по миру. Все, что они могли, уже получили. Или, точнее, еще получат. Так какой смысл слушать дальше? Верно, никакого.
— Что??! — все три голоса особо заинтересованных в наследстве Егора мужчин сливаются в один возмущенный.
Удивленно смотрю на них и вздрагиваю от ответных взглядов. Все смотрят на меня. Обвинительно, непонимающе, обиженно и заинтересованно.
— Что? — тихо спрашиваю у всех и ни у кого конкретно.
Чего это с ними?
Перевожу взгляд на поверенного. Он видит мое непонимание и, тяжело вздохнув, снова зачитывает то, что так расстроило остальных.
— Все свое движимое и недвижимое имущество, счета в банках (идет перечень банков) и пятьдесят два процента акций корпорации «Артек Технолоджи Корпорейшн» я завещаю своей жене, Вавиловой Александре Николаевне, — Владлен Артакович замолкает.
Я продолжаю смотреть на него и пытаюсь осознать услышанное.
Он оставил почти все мне?? Но как же…Он ведь говорил… Не понимаю…
Я растерянна и крайне удивлена. А еще меня не покидает настороженность. Егор просто так не мог оставить все мне. Где-то должен быть подвох. Обязательно должен быть. Иначе я вообще ничего не понимаю…
Глава 9
— Александра Николаевна, задержитесь, пожалуйста, — окликает меня Владлен Артакович, когда я, все еще крайне растерянная, направлюсь на выход за остальными.
Останавливаюсь и жду, пока один из акционеров, тот, что был более молчаливым, последним выйдет за дверь.
Как только мы остаемся вдвоем, поверенный Егора начинает разговор, которого я подсознательно ожидала.
— Александра Николаевна, я должен зачитать вам условия, что поставил ваш муж. Только при их соблюдении вы сможете сохранить наследство, что вам завещано.
Так и знала, что он не мог просто взять и всё оставить мне без условий. Сжимаю кулаки от злости, но тут же беру себя в руки. Нет. Хватит. Больше не позволю ему диктовать мне, что делать и как жить. Послушаю, что он там хочет, и откажусь от его наследства.
Конечно, мне не хочется отдавать то, что, по сути, мне и так должно принадлежать как его законной жене, но и исполнять условия, созданные больным воображением, я не намерена. Слишком устала жить по его правилам. С меня хватит. Плевать на деньги. Я и без них не пропаду. Как и мой сын. У Данила будет все, что нужно, я об этом позабочусь.
Что ж, послушаем, что там Егор придумал для меня.
С готовностью внимать сажусь обратно на стул.
Мужчина откашливается, берет в руки из ящика стола запечатанный конверт и вскрывает его на моих глазах.
Не больше минуты он вслух зачитывает мне написанное. И все это время я жду чего-то невероятно трудного или унизительного. Да, в конце концов, чего-то нереального. Того, что я просто физически не смогу исполнить.
Но так и не дожидаюсь…
— Это все условия? — недоверчиво спрашиваю у поверенного.
— Да. Это всё.
— Я правильно поняла, что смогу сохранить наследство, оставленное Егором, если в течение трех лет после его смерти не выйду замуж и возьму на себя обязанности генерального директора корпорации?
— Да. Все верно, — подтверждает адвокат.
Замолкаю. Не понимаю, в чем тут подвох-то? Замуж я и так не стремлюсь и, скорее всего, вообще не соглашусь с кем-то связать свою судьбу еще раз. Так что три года без нового брака — это даже не условие.
А вот занять кресло гендиректора — это уже сложнее. Егор не скупился на мое образование. Как и отец в свое время. Так что я не была полным профаном, но и не была настолько хороша и подкована, чтобы занять сразу такую высокую должность.
Да и акционеры не будут сиять от радости от моего непосредственного участия в работе корпорации. Но тут я могу настоять. Пятьдесят два процента теперь принадлежат мне. И все же это будет сложно. Очень сложно. Кто захочет, чтобы во главе корпорации стояла молодая, никак себя не зарекомендовавшая женщина? Никто, я в этом уверена.
Сама бы я никак не стала вмешиваться в управление корпорацией. Наняла бы надежного человека с помощью отца, и тот бы представлял мои интересы. Или вообще продала бы свои акции. Да, скорее всего, продала бы… Но теперь… теперь все изменилось.
Одно дело, если бы Егор поставил условия, против которых бы воспротивилась вся моя сущность, тогда бы и речи не шло им следовать. Я бы отказалась от наследства.
Но не сейчас. Я должна хотя бы попытаться занять кресло генерального директора. Как это сделать? Пока не знаю. Но это не повод терять почти миллиардное состояние.
Как я уже говорила, это будет нелегко, но вполне реально.
Тяжело вздохнув, представив, сколько работы и обучения мне предстоит, смотрю на Владлена Артаковича.
— Спасибо, что не стали зачитывать это при всех.
— Не за что, Александра Николаевна. Я рад, что Егор одумался и переписал завещание в вашу пользу.
Переписал? Значит, все-таки в другом завещании он исполнил свою угрозу и ничего мне не оставил. Но что тогда заставило его изменить решение? В наших отношениях перед его гибелью ничего не поменялось. Потепления не было. Так что его подтолкнуло изменить последнюю волю?
