В горнице на столе стояло большое деревянное блюдо с жареными куропатками, павшими еще одной жертвой старинного обычая. В тех краях куропатка — самая плодовитая птица, вот и полагалось новобрачным перед тем, как впервые вместе взойти на общее ложе отведать их мяса, чтобы в новосозданной семье родилось как можно больше детей, особенно сыновей, что будут родителям в старости опорой и подмогой.
Гости в дом в этот раз уже не заходили — на то нужно было от теперь пусть и временных, но хозяев его особое приглашение, которого следовало ждать только наутро, перед отъездом в Полоцк. Князь же Константин намеревался отправиться в путь-дорогу в ночь, чтобы прибыть на место второй части свадьбы загодя и проверить, все ли там приуготовлено по уже русичским правилам и обычаям.
С Безруким отправлялась бóльшая часть малой княжеской дружины, приехавшей вместе с ним и сыном на ярмарку. С Федором и Вайвой оставались только доверенный боярин и друг с детства Данило Терентьевич и трое воев. Как считал князь, для безопасности в пути этого было вполне достаточно. Ни с кем войны об эту пору из соседей не было, вот-вот сенокос начнется — это раз. Да и сопровождать молодых в Полоцк намеревалась едва ли не четверть тех, кто собрался в полевом стане — это два.
Не все, конечно, удостоятся и там приглашения за богатый княжий стол на повторное пиршество, что должно было ничем не уступить, а то и превзойти жмудское. Но попутешествовать по прекрасной летней погоде, когда не наступила еще изнуряющая июльская жара с немилосердно жалящими и лошадей, и людей оводами, пока не настала пора отправляться вдругорядь в поля — кому за травами, а кому и первый ранний урожай брать, так чего же себе в том отказывать!
Выйдя из сеней и аккуратно притворив за собой дверь, князь поманил к себе дружинника Игната:
— Ну что, как там?
— Пьет жмудь, как не в себя, — усмехнулся воин.
— А наши что?
— Наши порядок помнят. В начале пира по чаше пива, по две, не больше. Потом поменял из-за стола людей на послухов, что по разным местам за станом сторожу блюли. Все тихо там, княже. Послухи тоже перед молодыми отметились, да пошли сбрую да лошадей проверять. Можем хоть сейчас отправиться.
— Товтивила или его воев?
— Нет. Никто не видел.
— Хорошо, собирай людей, через восточную сторону выедем.
И князь двинулся в начинающем темнеть воздухе к своему коню, размышляя, почему на сговоренную им же свадьбу не приехал Товтивил. Что (или кто) ему помешало?
....На восточной же стороне от полевого стана на краю небольшой рощицы лежали в высокой траве двое и молча наблюдали за тем, как разворачивалась перед ними картинка пышного праздненства.
— Ну что там? Не пора? — нетерпеливо спросил мужской голос.
— Нет, русичи еще не выехали. Или ты и с ними хочешь заодно поссориться и здоровьем помериться? — ответил ему слегка визгливый женский.
— С этими клятыми оружными дружинниками? Нет уж, Юманте, не в тех мы сейчас силах, — пробормотал Пелюша.
Да, это были именно они, Сквайбутис и бортникова дочка из славного города Новогрудка. К знакомой уже нам парочке бесшумно приблизилась из рощицы третья фигура в высоком черном кожаном панцире.
— Русичи вот-вот отправятся, — с легким иностранным акцентом произнес незнакомец. — И почти сразу упадут сумерки. Через час можно будет спокойно начать, через два — кончить.
— Так и сделаем, Конрад. Так и сделаем...
Глава 3
В которой Пелюше гадают на соли и пиве, а потом новоявленный «герцог литовский» получает желанную помощь от комтура Кенигсбергского замка За пять дней до намечавшейся великой свадьбы Федора и Вайвы Пелюша остановился ближе к ночи на большом постоялом дворе практически в виду Кенигсбергского замка. Время было позднее, ворота наверняка уже закрыли, рисковать было незачем, да и кошель у Сквайбутиса весил все еще прилично. Пока хозяин неспешно собирал на стол — неугомонная Юманте опять заказала так понравившееся ей в Новогрудке темное пиво из последнего
