с удивлением заметил, что большая часть здания стоит на обрыве у самого берега. Должно быть, когда-то дом поражал своим изяществом и роскошью, но теперь на нем лежала печать запустения, которую не могло сгладить даже яркое великолепие сада.
– Перед вами отель «Рифы и пальмы», – торжественно объявил Чан. – Недалек тот день, когда он обрушится в море.
Бросив взгляд на ветхое здание, Джон мысленно отметил, что до упомянутого печального события остается не так уж много времени.
Из отеля вышел мужчина в поношенном белом костюме. На нем также читался отпечаток как былого изящества, так и нынешних невзгод.
– Мистер Эган! – окликнул его Хэллет. – Мне нужно поговорить с вами.
– Сожалею, но сейчас я тороплюсь в город. Меня ждет крайне важное дело.
– Я представитель власти, поэтому имею полное право задержать вас. Пожалуйста, пройдите со мной в ваш кабинет.
– Но это насилие!
– Думаю, вам известно, что произошло этой ночью: мистер Уинтерслип стал жертвой убийства. Вы последний, кто видел его живым.
– Да, я читал об этом в утренней газете. Но я не представляю себе, чем могу быть вам полезным…
Несмотря на явное нежелание беседовать с представителями закона, мистеру Эгану пришлось подчиниться. В кабинете царил полнейший беспорядок: повсюду были разбросаны груды старых газет, пол усеивали разбросанные в беспорядке конторские книги. Эган освободил стулья, сбросив на пол громоздившиеся на них бумаги. Дженнисон, которому стула не хватило, пристроился на подоконнике, демонстративно подстелив под себя газету.
– Я могу вам уделить немного времени. Но прошу вас быть кратким, надеюсь, я еще успеваю в город.
– Думаю, вам придется изменить свои планы. Итак, мистер Эган: вчера около половины восьмого вечера у вас состоялся телефонный разговор с покойным Дэном Уинтерслипом. Он настаивал на встрече, вы не соглашались, но тем не менее пришли к нему около одиннадцати часов. У вас произошел разговор на повышенных тонах, а в начале второго ночи Дэн Уинтерслип был найден мертвым. Что вы можете об этом сказать?
– Да, я был у Дэна Уинтерслипа, – подтвердил Эган, проведя рукой по волосам.
Он достал из кармана серебряный портсигар и дрожащей рукой вынул оттуда папиросу.
– Мы с ним договорились о встрече, – продолжил он, – но днем я передумал, о чем известил его по телефону. Однако мистер Уинтерслип настоял на встрече, поэтому в одиннадцать вечера я прибыл к нему. Он ожидал меня в саду, мы вместе прошли в дом.
– Через ту дверь, которая ведет в гостиную? – уточнил Хэллет.
– Нет, сперва мы вошли на веранду. Не скрою, наш разговор был не из самых приятных, но, когда я уходил, Дэн Уинтерслип был жив и здоров. Если вас это интересует, он пребывал в хорошем настроении.
– А через какую дверь вы покинули дом?
– Через ту же, в которую вошел. Я вернулся к себе и сразу лег спать.
– Кто-нибудь может подтвердить ваши слова?
– Нет, лакей уходит в одиннадцать, а ночной прислуги я не держу.
– Мистер Эган, как давно перед этим вы встречались с убитым?
– Около двадцати лет назад в Мельбурне.
– И что вас заставило встретиться с ним после почти двадцатилетнего перерыва?
– Это не имеет отношения к делу. Я отказываюсь отвечать на ваш вопрос.
– Мы расследуем убийство, а что имеет отношение к делу, что нет – решаю я!
– Вы меня не заставите!
Мистер Эган раздраженным движением бросил окурок в пепельницу. Хэллет подал знак Чану; китаец, который до сих пор не вмешивался в разговор, вышел вперед и с улыбкой взял окурок.
– Это «Корсика», – торжественно объявил он.
– Откуда у вас эти папиросы? – спросил Хэллет.
– Мне их подарили.
– Кто именно?
– Повторяю, это не имеет отношения к делу!
– Имеет, причем самое непосредственное отношение. У двери, ведущей в гостиную, был найден окурок папиросы этой же самой марки, которая, как вам известно, здесь является редкостью. Вы можете дать какие-то объяснения по этому поводу?
– Я уже сказал, что отказываюсь это обсуждать, – упрямо повторил Эган.
– В таком случае вы задержаны.
– Но послушайте же, Хэллет! В силу важных причин я не могу сообщить, какое дело привело меня к Дэну Уинтерслипу, а также передать содержание нашего разговора. Но неужели вы всерьез полагаете, будто я мог убить его?
– Прошу минутку внимания! – произнес Дженнисон, вскакивая с подоконника и выступая вперед. – Года два-три назад мы с мистером Уинтерслипом встретили мистера Эгана на Кинг-стрит. Мистер Уинтерслип показал мне на него и сказал: «Гарри, я опасаюсь этого человека». Я попытался узнать причину, но ответа не получил.
– Вот видите, мистер Эган, – снова вступил в разговор начальник полиции. – Прошу следовать за нами.
– Разумеется, я подчинюсь вам. Но сперва я должен отдать распоряжения прислуге – ведь, насколько я понял, некоторое время меня здесь не будет.
– Хорошо. Чарли сопроводит вас. И прошу вас особенно не задерживаться.
Тем не менее Эган с Чарли отсутствовали достаточно долго.
– Мистер Эган, вы нарочно тянете время? – спросил Хэллет с плохо скрываемым раздражением.
– Видите ли, сегодня должна приехать моя дочь, она прибывает на «Матсонии». Я не видел ее целых девять месяцев, неужели вы лишите меня этой радости?
– Сожалею, но мы и так потеряли много времени.
Но едва Эган в сопровождении Хэллета и остальных вышел на улицу, прямо перед домом остановилось такси, из которого выпорхнула девушка. Джон с удивлением узнал в ней прекрасную незнакомку, ради которой он утопил свой цилиндр.
– Папочка! Я начала беспокоиться, не увидев тебя на пристани! У тебя все хорошо?
– Да, милая, как у тебя дела?
– Хорошо, но ты куда-то уезжаешь?
– Да, по одному делу. Может быть, мне придется задержаться на некоторое время, но ты не беспокойся.
Наскоро поцеловав дочь, Эган вскочил в полицейский автомобиль. Джон остался с девушкой, сообщив спутникам, что присоединится к ним чуть позже.
В полной растерянности дочь Эгана оглядывалась кругом. Затем она снова увидела Джона.
– Это вы? Вы здесь?
– А знаете, вы оказались правы насчет цилиндра.
– Но что происходит? Почему эти люди увезли папочку? Я ничего не понимаю!
Джон изложил ей недавние события, по возможности смягчая их трагическую окраску.
– Уверен, ваш папа ни в чем не виноват. Но, к сожалению, он отказался ответить на вопросы начальника полиции, что навлекло на него подозрения. Причина этого отказа также осталась неизвестной.
– Да, такое вполне в папином характере: если он чего-то не хочет говорить, от него этого никакими силами не добьешься… Но теперь я осталась совсем одна! Папу здесь не жалуют, мы с ним не принадлежим к здешнему обществу. И ни одного человека, на кого я могла бы положиться!
