сильно.
— Ох, а я тут сижу! — всплеснула женщина руками и соскочила с лавки. — Прохор, поди, растопи баню и натаскай воды. Гостю с дороги помыться надо! Ванечка, проследи, чтобы Емельян занёс вещи господина Леона. Марфа, забери детей и отведи в комнату. Прасковья, на стол давай накрывай…
Все тут же забегали, засуетились. Только я один, как дурак, стою в шубе посередине комнаты. Ага, стою на асфальте в лыжи обутый… Но вскоре и обо мне вспомнили. Помогли раздеться, принесли ковш с водой и небольшое корыто, полили на руки, усадили за стол…
* * *
— Как добрались, Емельян? — спросил Иван Данилович, выйдя на двор.
— Да всё обошлось, барин.
— Что, обошлось? — насторожился мужчина.
— На обратном пути тати на нас напали.
— И что?
— Так это… Мы с купеческим обозом вместе ехали. Только позади него. Разбойники выскочили, начали стрелять, обоз остановили. Господин Леон, как услышал шум, из возка выпрыгнул и, ну, бежать к лесу… У ближайшего дерева остановился и начал карабкаться вверх. «Ну, — думаю, — спужался». А потом я отвлёкся, не до него стало. Схватил Ваську и тоже в лес, от беды подальше… Затаились, смотрим… Купцы, кто успел, разбежались. Остальные кулями на дороге лежат, снежок кровью орошают. А тати уже вовсю у телег хозяйничают. Атаман их на коне разъезжает, покрикивает, торопит. И вдруг…
— Ну? — не выдержал Иван Данилович.
— Атаман на коне возле дерева остановился, на которое господин Леон залез. И тут господин Леон, как прыгнет сверху на атамана, и вместе с ним свалился в сугроб. Шею он татю сломал.
— А дальше? Что делали остальные разбойники?
— Разбегаться начали. Оказывается, следом за нами ехали гусары. Услышали выстрелы и поспешили узнать, что случилось? Побили они татей. Тут и мы к возку возвратились. Только господина Леона всё нет. Оказывается, сомлел сердешный. Лежит верхом на злодее и не шевелится. Я грешным делом подумал, что он Богу душу отдал. Попросил одного из гусар помочь мне, затащить тело в возок. Расстроился. Послали вы меня за учителем, а я мертвяка привёз…
— Ну-у?
— Очнулся, слава Богу! Только мне показалось, что господин Леон, как будто изменился.
— Как изменился?
— Помолодел, что ли и добрее стал. Со мной и Васькой разговаривать начал.
— А до этого что, вообще не говорил?
— Какой говорил! Он смотрел на нас, как на пустое место. Я уж подумал, что ваш покровитель не учителя нашёл, а упыря какого…
— Ты, Емельян, думай, что говоришь! Михаил Илларионович Воронцов самой государыне прислуживает. А она дурных людей не приглашает в нашу державу.
— Вам виднее, — тяжело вздохнул конюх.
— Кстати, как он там поживает?
— Не знаю. Я его не видел.
— А как же ты забрал учителя?
— Слугу вместе с учителем прислали. Мол, вот, забирай, это месье Леон. А Михаилу Илларионовичу недосуг, дела государственные…
— А подарки-то передал?
— Слуге и передал.
— Ну, ладно тогда. Бери сумки и пошли в дом. А то зябко становится.
* * *
Не успели мы с Марией Васильевной сесть за стол, как с улицы вернулся Иван Данилович и присоединился к нам. Мне показалось или он действительно прихрамывает? Отбросив подозрения в сторону, переключился на ужин. Угощали меня ухой, овсяной кашей, лепёшками и сбитнем. В общем скромно. Несмотря на голод, стараюсь держать марку. Спина ровная, ем не спеша, аккуратно. Периодически промакиваю губы белым шёлковым платочком, который ещё ночью отыскал в дорожной сумке. Короче, пускаю пыль в глаза. Показываю, что я высококультурный, образованный европеец. Хозяева с вопросами не спешат, больше сами рассказывают. Говорит в основном Мария Васильевна.
Так я узнал, что бывшая императрица, Анна Иоанновна, ещё в 1737 году издала указ об обязательном образовании дворянских детей. Ага, понятно — учиться надо всем, иначе налагаются штрафы. И тут возникает вопрос, где взять учителей? Своих-то практически нет. А дворян в державе, как блох на помойной собаке. В своё время поместная система позволила государству содержать большое войско, благодаря которому страна росла и укреплялась. Только про образование этого войска никто не задумывался. Есть батюшки, вот и пусть следят за своей паствой. И чё? Люди плодятся, размножаются, а уровень грамотности упёрся в церковные каноны и застыл, пока светская власть не дала пинка. Иначе народ скатится до уровня первобытных племён и будет, как в Америке, когда кучка злобных мужиков с огнестрельным оружием и железными мечами подгребла всё под себя.
Короче, своих учителей нет, приходится брать там, где есть. Первоначальный выбор пал на немцев и итальянцев, которых ценили за строгость, исполнительность и аккуратность. Угу, перфекционисты рулят! Так, а что же в моём случае? Вон оно чё… Несколько лет назад были налажены дипломатические отношения с Францией, которой мудро руководит Людовик XV. А ещё в семье Петра Великого была французская гувернантка… Ясно, Белкины решили подражать ныне покойному императору. Тем более сейчас на Российском престоле обосновалась его младшая дочь, Елизавета Петровна.
— А кто были ваши родители, господин Леон? — вдруг спрашивает Мария Васильевна.
«Блин! — меня аж обдало жаром. Задумался и чуть не ляпнул: „Мой папа был немецкий автоматчик“. Так, надо поменьше отвлекаться, а то шуточки до добра не доведут. Итак, что мы имеем? Сейчас Францией правит Людовик XV. О нём я знаю только по книге Александра Дюма-старшего „Жозеф Бальзамо“. Вот и преподнесём увлекательную историю. Главное не забыть сказать, что я из дворянской семьи. Иначе будут глядеть на меня, как на половую тряпку…»
— Отец мой был управляющим в одном из имений, принадлежащем его величеству Людовику XV. Пост этот он получил после того, как оставил военную службу по причине тяжёлого ранения… — начал я своё выступление, а потом под эту канву подвёл историю из книги. Тут вся фишка в том, чтобы самому не стать главным героем. Лучше выступать в роли стороннего наблюдателя. Зато, чем больше словесной мишуры о других персонажах, тем меньше вопросов обо мне самом.
— Почему же вы решили покинуть Францию? — спросила Мария Васильевна после многочисленных охов, ахов и просьб пояснить непонятные слова и значения. М-да, всё-таки мой русский сильно отличается от здешнего. Наверное, поэтому легко сошёл за иностранца.
— Меня там ничего не держало, — продолжаю после тяжкого вздоха. — Родители преставились от старости, а моя возлюбленная, став жертвой подлого коварства, умерла от горя. Поэтому я решил попытать счастья в далёкой северной стране. К тому же я обожаю детей. Моих знаний вполне хватит, чтобы ребёнок из благородной семьи получил тот уровень образования, с которым ему будет не зазорно появиться в высшем свете.
Судя по масленой поволоке на глазах
