не один год. Но во время военных походов у нас в обозе всегда есть несколько таких саженцев.
— Чтобы раненых переселить?
- Какой ты догадливый! Перед войной мы обязательно разрываем связи, чтобы если убьют, то хоть дерево уцелело. И если в битве убьют сразу насмерть, то всё… А вот если тяжело ранят, то товарищи могут успеть донести пострадавшую до саженца, дух покинет человеческое тело и поселится в деревце. Но дальше придется долго копить силы, хотя это лучше смерти, конечно же.
— А что будет, если не разорвать связь, но не успеть вернуться пока дерево не погибнет? — решил уточнить я.
— Плохо будет. Но морально. А потом хорошо прилетит от старших за загубленное дерево. Поэтому у нас правило — покидаешь рощу, разорви связь. Вернешься, восстановишь.
— А вы в дерево уходите только духом?
— Нет, можем и всем человеческим телом всосаться. Только одежда на землю упадет, если не снять, — хихикнула Ива. — Зрелище, говорят, сильно на людей действует.
— Падающая одежда?
— Нет. Голая дриада. Одежду снимаем и прячем заранее, если рядом люди есть. А то вылезешь потом и будешь голой по лесу бегать. Вы, люди, вороватые какие-то. Но такое редко встречается. Разве что гостевые буки где-нибудь в человеческих городах растут. А в наши рощи кого попало не пускают. Да и дома там у нас нормальные есть.
Глава 4
На обед я решил в особняк Грибницких не возвращаться. Что-то эта семейка своим отношением к Мухоморову действует мне на нервы. В трактир пока не хотелось, поэтому я решил купить какую-нибудь еду прямо на очередной площади, где в рядок стояло несколько лавок. Одна с пирожками и блинами, другая с какими-то кашами, которые накладывали в свернутые тонкие лепешки, явно подражая какой-то моде из дальних мест.
А последней обнаружилась лавка и оригинальной кухни, из которой пошли эти лепешки. Колоритный мужик восточной внешности делал что-то очень похожее на шаурму. Пахло от всех лавок умопомрачительно, но я обратил внимание, что чище всех выглядело заведение именно восточного торговца. А пирожочник вообще задумчиво ковырялся в носу, что к покупкам у него как-то не располагало.
И, похоже, не только у меня третий торговец вызывал больше доверия. Мне даже пришлось отстоять очередь из одного человека — красивой девушки, которая покупала аж пять разных видов шаурмы.
А когда девушка, поблагодарив торговца, собралась уходить, тот взмахнул рукой и произнес:
— Беги шлюшка! — а затем в нескольких фразах описал, что он с несчастной делал в своих мечтах.
Я оторопел настолько, что не сразу понял, что торговец сказал это на незнакомом мне языке. Но я всё понял! До малейших нюансов весьма богатого на гадости языка.
А мужик с доброй улыбкой обернулся ко мне и сказал на том же языке:
— А тебе что, свинья? А! Как обычно? С соусом в который я только что справил нужду?
— Сейчас ты справишь нужду в свои штаны, гаденыш, — прошипел я и без лишних разговоров влепил хаму в нос.
— Что случилось, господин? — подбежала ко мне предыдущая покупательница, привлеченная грохотом обрушенной отшатнувшимся телом посуды.
И по её виду было понятно, что она хоть и сильно боится благородного в кадетской форме, но готова броситься защищать любимого торговца. Но я не смягчая выражений выдал полный перевод сказанного и ей, и мне. А по лицу торговца девушка сразу поняла, что я ничего не сочинил. Тот только и смог, что прошептать:
— Никто не может знать в этой дыре моего языка.
— А выкуси! — вмешался торговец пирожками, который уже подбежал и внимательно слушал нашу беседу, понимая, что прямо сейчас одним конкурентом у него становится меньше.
Девушка в бешенстве швырнула покупки в морду торгаша, а затем заголосила как сирена, собирая народ. И как я догадался, среди окружающих нашлось не мало бывших покупателей, которым тоже произносилось напутствие на незнакомом языке.
-Короеды, — буркнул я, выбираясь из быстро прибывающей толпы. — Надеюсь, его хоть не убьют нафиг.
-Если не поверят, то может и не убьют, — хихикнула Ива. — Но мне кажется что поверят. Уже и образцы его соусов к целителям нести собрались. Есть еще вариант, что его стража отобьет, но все равно мало этому яйцу короеда не покажется. И ещё… Тебе не идет ругаться по-дриадски. Короедами.
-Да что-то прилипло… — усмехнулся я и добавил. -А знаешь что главное? Я могу, оказывается, понимать незнакомую речь. Вот говорить не получается.
-А читать? — сразу уловила суть Ива. — Вон, прямо по улице книжная лавка.
Я не задумываясь вбежал в лавку, схватил с полки очень солидно выглядящую книгу, на обложке которой сплелась невероятно хитрая вязь совершенно незнакомых мне символов, раскрыл её где-то в середине и всмотрелся в строки.
-Не понятно… — через полминуты прошептал я.
-Попроси лавочника прочитать, — хихикнула отчего-то веселая дриада.
Я развернулся к опасливо взиравшему на меня старику и спросил:
— Уважаемый, вы знаете этот язык?
— Немного, господин, — изобразил поклон тот.
Когда же я сунул ему фолиант, он не изменившись в лице первым делом перевернул том, а я только досадливо хмыкнул, сообразив, что пытался читать книгу вверх ногами. А старик принялся медленно нараспев читать, похоже с трудом припоминая язык.
-Сиятельный витязь вставил нефритовый стержень в рубиновую пещеру, — зазвучал у меня в голове перевод, который я слышал одновременно с оригиналом. — После чего подполковник сказал: «Теперь тебя понятно, недоумок и сын шакала, как надо чистить ствол малой осадной мортиры? И откуда таких набирают, которые могут только саблями махать, а даже элементарные действия по уходу за оружием выполнить не в силах? А если бы вам, отрыжкам ифрита, вместо учебных муляжей сразу стальное оружие выдали, вы бы его за одну луну угробили. Да?»
— Текст не для ушей приличных юношей, — виновато посмотрел на меня торговец-учёный, захлопывая книгу и пряча её за спиной. — Так что перевода не ждите.
-Что там? — заинтересованно хихикнула Ива.
-Технический текст. А этот старый пенёк, кажется читать умеет, а переводит одно слово из десяти, — хмыкнул я, а затем, чувствуя нетерпение соседки, выдал ей почти дословный перевод.
-Интересно… — протянула она. — И где это драгоценные камни стоят так дешево, что из них муляжи оружия делают?
-Или стальное стоит так дорого, — пробормотал я выходя на улицу,
