Тегеране, на посольство США в Исламабаде (Пакистан) было совершено нападение, и президент Джимми Картер восстановил регистрацию в Избирательной службе для всех мужчин от восемнадцати до двадцати шести лет. Только в 1981 году я встретил мусульманина.
Я учился в университете Хофстра на Лонг-Айленде. Я не особенно задумывалась об этом. Просто так получилось, что я подала туда документы и была принята. Хофстра был идеальным местом для меня. У меня были прекрасные профессора, я много читала и влюбилась в историю, которая стала моей специализацией. Меня привлекала история России, развитие Советского Союза и начало холодной войны. Это была эпоха Рейгана и период возобновления напряженности холодной войны. Ближний Восток меня мало интересовал.
Чтение было путем к работе всей моей жизни. Две книги оказали на меня глубокое влияние. Книга Роберта К. Масси "Николай и Александра", повествующая о последнем царе России и его семье, показала мне, что происходит, когда личность сталкивается с силами истории. Книга "Дом на улице Гарибальди" Иссера Харела, бывшего главы Моссада, секретной разведывательной службы Израиля, рассказывает о том, как Моссад поймал Адольфа Эйхмана и привлек его к ответственности в Израиле. Я никогда не забуду леденящую душу сцену, когда Харель столкнулся с Эйхманом вскоре после его поимки, и нацист, организовавший депортацию евреев, поднял на него глаза и произнес "Шма" на иврите. Эти книги начали пробуждать мой интерес к миру разведки. К выпускному классу я твердо решил сделать карьеру в правительстве, которая позволила бы мне увидеть то, о чем я читал. Я хотел быть в курсе истории.
Я поступил в Нью-Йоркский университет, чтобы получить степень магистра по истории с акцентом на дипломатию США. Там мне посчастливилось учиться у Макджорджа Банди. Раз в неделю мы обсуждали тему, взятую из холодной войны. Он давал нам обобщенную информацию о том, что произошло и что говорят об этом ученые. Он мог говорить два часа, не заглядывая в записи и даже не прерывая свою речь на "гм-м-м". Он был в курсе последних научных разработок и всегда был готов найти время, чтобы встретиться со студентами и дать совет - при условии, что у вас была назначена встреча.
В марте 1989 года я переехал в Калифорнию и устроился на работу научным сотрудником в старую юридическую фирму в округе Ориндж. Стать юристом было стандартной позицией для двадцатилетних, и я подумал, что, возможно, мне стоит попробовать поступить в юридическую школу. Поездка в Калифорнию дала мне возможность провести время с мамой и тремя братьями и сестрами, которые переехали на Западное побережье. Кроме того, у меня появилось много новых друзей. Что касается моей карьеры, то, наверное, мне следовало бы переехать в Вашингтон и продолжить путь в ЦРУ, но, как говорят сегодня молодые люди, я жил моментом.
Впервые я подал заявление о приеме на работу в ЦРУ в 1990 году, через два года после получения степени магистра в Нью-Йоркском университете и в преддверии первой войны в Персидском заливе. Я ответил на объявление в журналеForeign Affairs и встретился с рекрутером в Эль-Монте, штат Калифорния. Помню, как я сидел в приемной, читал о вторжении в Кувейт и думал: "Ничего себе. Это довольно серьезные вещи". Рекрутер, похоже, был впечатлен моими ответами и сказал, что следующим шагом будет сдача стандартного теста на знание иностранных дел. Я сдал тест в Сан-Диего. Это был целый день - подумайте о GRE, но для шпионов. Я сдал большинство разделов теста, и меня попросили приехать в Вашингтон на собеседование. Затем мне позвонили из ЦРУ и сказали, что собеседование нужно перенести. Потом мне позвонили еще раз и снова перенесли дату. Потом еще один. Наконец мне позвонили и сказали, что никакого собеседования не будет. Я был потрясен. Тогда я еще не знал, что Агентство вступает в период сокращения штатов, и прием на работу замедлился до минимума.
В 1993 году я переехал в Вашингтон и начал получать вторую степень магистра в Джорджтаунском университете по программе изучения национальной безопасности. Я получил степень магистра в 1996 году и разослал свое резюме по всему городу. В 1997 году мне неожиданно позвонили из ЦРУ и попросили прийти на собеседование. Охранники остановили меня у ворот, долго пытались подтвердить, что у меня назначена встреча, и заставили опоздать на девяносто минут. Войдя в новое здание штаб-квартиры, я прошел мимо таблички с надписью: "И познаете истину, и истина сделает вас свободными". Я почувствовал, что мое место здесь. Я отчаянно пытался получить работу в ЦРУ.
Я сильно вспотел, пока сидел с менеджером. Собеседование проходило в кабинке, где я мог слышать людей по ту сторону хлипкой перегородки. Я представлял, как они смеются в ладоши, пока я напрягался, чтобы говорить уверенно и информированно. Меня отправили домой с вежливым "Мы с вами свяжемся". К моему изумлению, через несколько недель мне позвонили и пригласили на второе собеседование. Оно прошло гораздо более гладко. После девяти месяцев проверки биографии и тестов на детекторе лжи мне назначили дату заступления на службу (EOD): 3 февраля 1998 года. Я был на седьмом небе от счастья. Моя мечта о работе в ЦРУ сбылась. Была только одна загвоздка: Никто не сказал мне, чем я буду заниматься и за какую область буду отвечать. Только не забудьте вовремя явиться на саперную операцию!
За несколько дней до начала работы я узнал, что буду ведущим аналитиком по иракскому вопросу - "иракскому вопросу", на языке ЦРУ, - в Управлении разведки (УР). Скорее всего, мне дали это задание потому, что я внимательно изучал Саддама для своей магистерской диссертации в Джорджтаунском университете. Это означало, что моей основной работой будет анализ Саддама Хусейна: семейные связи, которые помогали ему удерживать власть, его племенные связи, его мотивы и методы, все, что делало его "тиком". Это было похоже на сборку гигантского пазла из маленьких, но важных кусочков, добытых из тайных репортажей и электронных перехватов. "Аналитики лидерства" фокусировались на личности и ее отношении к политике момента.
Я был в восторге от задания. Я нашел Саддама увлекательным, и меня окружала отличная группа людей, которые уже обладали обширными знаниями на кончиках пальцев, работая на своих "счетах" годами. Они говорили на чужом для меня языке - intel-speak. Внезапно я узнал, что такое POTUS (президент), SVTC (защищенная видео телеконференция; произносится как "цивуц"), NID (National Intelligence Daily) и PDB (President's Daily Brief), а также узнал имена высокопоставленных сотрудников ЦРУ на седьмом этаже. Я говорил людям, что это
