здоровым, архи чуть не пришиб вылезающего капитана, мечтая поскорее убежать к своим. Прочие архи призывно ржали и толкали его мордами, вставали на дыбы в приветствии. Ира и одарённый некоторое время смотрели на эти игры, не сумев удержать улыбок.
— Спасибо за помощь, Ирина.
— Не есть за то говорить спасибо. Вы спасибо. Ваши руки больно-больно? — спросила она, заметив, что он потирает пальцы.
— Не волнуйтесь, я быстро восстанавливаюсь. Тоже своего рода особенность дара.
— Вы очень помочь. Вы есть хороший-хороший. Добрый человек вы есть, капитан Накарт.
— Кхм… спасибо за такие слова, — тихо ответил он, отвернувшись, чтобы собеседница не заметила прикушенную губу и виноватый взгляд.
Ира повернулась к хозяину архи.
— Если вы ждёте от меня благодарности… — начал было он, но она резко покачала головой.
— Я хотеть сказать мало-мало. Вы иметь красивый зверь. Он как это… ценный быть… Он стоить мы дать много труд для он.
Она собрала свои инструменты, тщательно прополоскав их в кипятке, и, подхватив пустое ведро, ушла в лагерь. Постепенно разошлись по своим делам и прочие солдаты.
— Вряд ли это самоуправство с чужим имуществом и есть то событие, ради которого её благословила Илаэра, — задумчиво сказал Альтариэн барону.
— Уж точно не оно, — кивнул тот. — Но кое-что этот случай наглядно показал: она будет лезть везде. И не будет спрашивать и советоваться. Нам придётся иметь дело с последствиями её решений в духе «если ни один закон не подходит, будем действовать по-моему». Как она поступила сейчас. Это может плохо кончиться. Одно дело — дрязга из-за больного животного, хочет нянчиться со зверушками — тени с ней, но когда дойдёт до судеб солдат…
— Ко мне подходил один из младших чинов. Она интересовалась нашим внутренним устройством и законами. Отрадно слышать, что у неё хотя бы хватило ума понять самой, что не хватает знаний.
— Даже если мы оба сейчас сядем её учить, всей дороги не хватит, чтобы изложить особенности законодательства и традиций наших народов. В военных училищах только нашу историю в сокращённом виде учат три года! Про вашу вообще молчу…
— И всё же я намекну тому воину, чтобы отвечал на её вопросы охотнее. Вреда точно не будет.
Барон кивнул.
— Капитан Накарт тоже этим займётся, раз уж сошёлся с ней на почве любви к живности. И всё же меня не отпускает ощущение, что мы стелем шкуры не там, куда придётся падать.
Альтариэн только вздохнул. Он не любил вести дела с амелуту, хотя в силу должности делал это регулярно. Барон Бирет был редким исключением из этого правила. Здравомыслящий и опытный. Жаль, что на другой стороне. Герцогу даже было в какой-то мере приятно, что в этой ситуации им приходится действовать сообща. Их миссия слишком важна, чтобы провалить её из-за капризов амелутки-чужеземки, и барон тоже прекрасно это понимает.
— Добром не кончится эта поездка…
Глава 2
Встреча
За три недели пути незаметно кончился август. В разговорах людей Ира всё чаще слышала желание скорейшего выполнения миссии: солдаты стремились добраться до приличного населённого пункта до того, как в середине сентября грянут дожди. Те самые дожди, памятные ей по прошлому году в бараке. Вне болота они тоже доставляли немало неудобств: дороги размывало и никому не хотелось вставать походным лагерем и путешествовать по колено в грязи. От затяжных ливней не спасёт никакая пропитка шатров и палаток. В разговорах проскакивали мечты встретить эти дни дома, в окружении жён и детишек, у тёплого очага. Жили надеждой, что богини окажутся милостивы и после не придётся ехать «в гости к теням», как тут выражались.
С того случая на привале больше инцидентов не случалось. Даже стремительный на решения хозяин архи в итоге перестал хмуриться, спасибо так и не сказал, но как-то остыл и не ворчал больше на Иру и Доваля, что те полезли распоряжаться его «вещью». Вылеченный архи радовал своего владельца отменными качествами, и натянутость в отношениях лекаря и всадника со временем сошла на нет. Хотя иногда их так и подмывало продолжить диспут на богословские темы, но барон Бирет и герцог Альтариэн пресекали подобные разговоры на корню.
И всё же с каждым днём Ире становилось всё тревожнее. Просыпаясь утром, она ждала, ну когда же грянет то неведомое, ради чего богини передали наказ о её назначении. Чем ближе подъезжали они к своей цели, тем больше она дёргалась. Никто не мог сказать ничего утешающего, и она замирала от каждого оклика, думая, что её именно сейчас зовут применять статус по назначению. Однако тем утром, когда всё завертелось, она даже не сразу сообразила, что это оно самое.
Сначала раздались команды на языке эйуна, приведшие в движение всех подчинённых герцога. Потом всполошились те люди, что понимали этот язык, реагируя на происходящее обнажённым оружием. Что бы ни произошло, но даже у Иры хватило чувства самосохранения, чтобы понять: по лагерю объявили общую тревогу. Она как раз заканчивала завтрак и спросила у Рикана, спешно закрывающего телеги с провиантом, что случилось. Тот рыкнул на неё, отмахиваясь, как от назойливой мухи:
— Дайна-ви! Ирина, идите в свой шатёр и не вылезайте…
Договорить он не успел, потому что Ира развернулась ровно в противоположную сторону. В голове билась только одна мысль: «Сейчас произойдёт убийство!» Неслась изо всех сил, ориентируясь на звуки: крики и лязг металла. Когда она, бежавшая напрямик, практически вломилась в заросли кустов и вырвалась из неё, оцарапав лицо и руки, её глазам предстала картина боя насмерть.
Дайна-ви было трое. Спиной к ней стоял кнутоносец, раскручивая в воздухе плеть, чья песня вызвала дрожь по всему её телу — Ира слишком хорошо её помнила. К его спине, присев на корточки, чтобы не попасть под пляшущее оружие, прижимался арбалетчик, пока не стреляя, но готовясь убить любого, кто захотел бы ударить со спины. Чуть в стороне сцепились в схватке на мечах боец эйуна и третий дайна-ви. Подбегавшие к месту битвы солдаты замирали, не зная, как приблизиться к пляшущей плети. Её металлические зубья вспарывали землю вокруг и заставляли разлетаться в сторону случайно попавшие под режущие кончики толстые ветви.
Трое на толпу. И скоро здесь будут арбалетчики. Она выбежала, подняв руки вверх, прямо на поляну, крича во всю глотку:
— Стоять! Стоять! Не бить оружие! Убрать!
В ту минуту ей хотелось умолять прекратить бойню, но внутри всколыхнулось что-то вроде памяти. Как заставить резко затормозить кого-то? Её слова срывались с губ с интонацией Птички, когда она, сидя
