привыкли.
– Да, уж. Полетели в космос, чтобы рухнуть в дремучие времена. Ужас.
– Так уж получилось, не смогли наши предки ужиться между собой. Война, понятно, к ничему хорошему не приведёт.
– Чаще всего, да. Но бывают и освободительные войны.
– Отец нашего барона и вёл освободительную войну против московских баронов. Вернул эти земли берлинским баронам. Теперь живём.
– Ничего не меняется. За власть и деньги любой повод и предлог используют. Попробуй, подними теперь кого на освободительную борьбу. Тебя же первого эти крестьяне и убьют. Три шкуры дерёт, но зато живой. Понять можно.
– А староста как? Как его зовут – то?
– Да что его звать-то? Завсегда сам приходит.
– Имя у него какое? Не запомнил я.
– А. Изгард.
– Интересное имя. Как у скандинавов.
– Из ратников он, защищал отца барона, когда молодой был. Вот и дали ему соответственное прозвище.
– Гарда. Это как на сабле или кинжале?
– Угу. А вот мы и пришли. Сейчас моя жена вас покормит, а дальше, как староста скажет.
Они вышли к типичной захудалой деревушке российской глубинки, где и в двадцатом века туалеты на улице были, но не было газа, и столбы прогнившие рушились, оставляя на недели жителей без света. Но электричеством здесь, понятно, и не пахло. А вот из туалетов вонь он почувствовал уже здесь. Ему оставалось только глубоко и тяжко вздохнуть. О чём он сразу же пожалел, т.к. ветер был в их сторону.
– День добрый, хозяйка. Простите за беспокойство.
– Что вы, что вы, господин. Проходите, угощу, чем Бог послал.
– О, а мне сказали, что никто в Бога не верит. Барон вроде бы его заменил.
– Да-а. Конечно, как барон скажет, так и будет. Мы же все его люди. На всё воля барона.
– Это на земле, но вы же знаете, что есть Тот, чьё царство не от мира сего.
– Только это и успокаивает. Хотя по жизни такой и согрешишь иногда. Вот и боюсь – попаду ли я царство Божие с грехами этими?
– Absolvo te! – Отпускаю тебе грехи твои, дева. – Как-то непроизвольно вырвалось у него.
– О! Вы странствующий старец! Батюшка, благодарю вас за милость эту.
– Не меня благодари, дочь моя, а Господа. Что даром дано мне, то даром и отдаю. Если исповедуешь Христа, веришь в святость Господа, что Господь Отец наш небесный, то спасение тебе дано, Ad hominem – применительно к человеку, Ad honores – из чести, т.е. безвозмездно.
– Благослови меня, старец.
– Благословляю тебя, Ad majorem Dei gloriam – к вящей славе Божией
– Спасибо. А теперь пойдёмте, покушаем.
В двадцать первом веке такие квартиры называются студиями, т.е. кровать, кабинет и кухня на одном «пяточке». Самая паршивая планировка. На большом столе уже стояли миски с гороховой, как мне сказали, похлёбкой, лежали куски хлеба из какой-то полбы. Судя по семенам – разновидность пшеницы. Но откуда она здесь, если в наше время о ней и не слышали. В глиняном кувшине – квас. Квас оказался хмельной.
– Преломим хлеб во славу Господа и поблагодарим Его за нашу еду. Аминь.– Откуда это стало появляться в его голове, он не знал. Он и раньше к этому относился с пониманием, но не настолько же! При всей его памяти, появились некоторые моменты, которые он объяснить не мог. Хотя это и не противоречило его мыслям. Возможно, он раньше просто стеснялся так открыто, так запросто говорить то, что думал, что у него на сердце.
– Скажите, я так понял, что и до меня здесь уже ходили старцы?
– Да. Здесь, даже как-то жил старец.
– И что же?
– А его сожгли по приказу барона.
– Сожгли? Как еретика? Такое возможно, только если у власти стоят слуги дьявола, и дьявол их король.
– Примерно так оно и есть.
– Печально. Mortem effugere nemo potest – «смерти никто не избежит». Nemo me impune lacessit – «никто не оскорбит меня безнаказанно». Воздастся всем по делам их. Аминь. А почему барон так решил его наказать? Барон такой противник Бога?
– Да я бы не сказала. Просто старец много говорил, кричал, призывая нас к Богу, говоря, что скоро судный день. Попал под горячую руку.
– Ad nauseam – «до тошноты», так говорится о дискуссиях, которые уже утомили участников своей длительностью.
– А, ну да. Возможно, так и получилось.
– Поживём-увидим. Спасибо, хозяюшка, за хлеб-соль. Пора уже к старосте предстать пред ясные очи. Послушаем, что местная власть скажет.
– Да он у нас нормальный. Строгий, но справедливый.
Дом у старосты был хорошим деревенским пятистенком. Во дворе сараи, из которых мычало и хрюкало. Зажиточный такой мужичок. В семнадцатом году его раскулачили бы точно.
– Пришёл, Божий человек?
– Скорее всего, Бог привёл.
– Покормили? Не обидели?
– Нет. Всё было хорошо и вкусно. Спасибо вам за заботу.
– На то старосты и поставлены, чтобы о людях беспокоиться. Работник здоров, значит, урожая больше вырастит. Барону, опять же, хорошо. На одной земле живём.
– Обождите! Это же Венера, а вы говорите – на одной земле живём. Земля же далеко.
– Кхе. Правильный вопрос. Но так говорили наши деды и прадеды, так говорим и мы. И не будем менять что было.
– Ab antiquo – «исстари», «издревле».
– Что?
– Издревле. Не будем менять то, что было издревле. Это латынь.
– Да знаю я, что такое латынь. А ты-то, откуда её знаешь.
– Да все мы учились чему-нибудь и как-нибудь. Всему помаленьку.
– Грамотный, значит.
– Естественно.
– Твоё естественное далеко не для всех естественно.
– Ох, и закрутили вы, уважаемый.
– А то. Староста я или не староста.
– Староста. Однозначно.
– Присаживайся. В ногах правды нет.
– Я смотрю, по-моему, и в мире тоже.
– Так на то и мир. А ты, значит, в Бога веришь. А есть ли Он? Ты уверен в этом? Сам-то веришь в это?
– A capillo usque ad ungues – «от волос на голове до ногтей на пальцах ног».
– Но посмотри по сторонам. Где ты видишь справедливость?
– Это всё только A prima facie – «на первый взгляд». A nescire ad non esse -«из незнания к несуществованию», т.е. на основе того, что неизвестно, нельзя заключить, что этого нет.
– Э-э, не будут тебя слушать, а то и засмеют.
– A probis probari, ab improbis improbari aequa laus est – «Одинаково почётны и похвала достойных людей, и осуждение недостойных».
– Нет, что ни говори, а, если я не вижу, значит, не вижу.
– это всё Ab exterioribus ad interiora – «от внешнего к внутреннему», а мы познаём Бога через мучения и поиск Его нашей душёй. И ваши вопросы лишь подтверждение того, что святость вашей
