продолжал непослушно крутиться.
– Ну и вредничай! – фыркнула Рина. От злости у нее даже сил прибавилось. – Мама, ты тут?
Минутная стрелка сделала шажок вперед.
– Отлично! Пап, а ты, значит, часовая?
Фигурная стрелка плавно сдвинулась в том же направлении.
Рина торопливо надела часы на руку, затянув ремешок как можно туже, но они все равно спадали с запястья.
«Анжелика, ты должна кормить ее силком! – всплыли в памяти слова бабушки Вельмы. – Сколько еще я должна краснеть за твою дочь перед гостями? Альберт такой замечательный здоровый мальчик, а у Катрины просто болезненная худоба! Она прямо как птичка. Такие тонкие косточки, и саму ее того гляди ветром унесет».
– Придется сделать тут еще одну дырку… – сказала Рина, отгоняя неприятные воспоминания. – А вам не будет больно от этого? Вы вообще чувствуете боль?
«Нет», – уверенно заявил папа.
Альберт закрутился как сумасшедший. Его драгоценные часы собирались испортить!
– Ой, да знаю я! – вспыхнула Рина. – Я постараюсь очень аккуратно, правда. Иначе я их просто потеряю, а с ними и всех вас заодно. Или ты хочешь, чтобы я оставила тебя тут?
Братец тут же угомонился. Чего-чего, а проспать все самое интересное, лежа в ящике посреди развалин, он не хотел.
– Так-то лучше, – буркнула Рина и достала из папиной коробки ножнички для подрезки усов. Она сделала ими еще одно отверстие в ремешке, и вот теперь часы держались хорошо, хотя и выглядели нелепо на ее тонком запястье. Они были слишком тяжелые, слишком массивные, и Рина подумала, что, наверное, понимает теперь, зачем люди увешивают себя золотом. С ним они чувствует себя весомее во всех смыслах. Рине эта тяжесть тоже была приятна, но в другом качестве. Она напоминала, что ее семья тут, совсем рядом, хотя и в таком вот виде.
– Вам, наверное, интересно, что тут произошло? Если честно, я совсем ничего не помню. Я спала, а потом проснулась, а вас рядом нет, и везде одни руины! Предыдущая Виндера мне написала, что с запуска Ветродуя уже почти двести лет прошло… Звучит как полный бред, но думаю, это правда.
Альберт закрутился, словно вертушка в ураган. Ему явно не хватало трех вариантов ответа, и он не давал Рине увидеть движение других стрелок.
– Ладно, давай договоримся, – сдалась она. – Если ты крутишься по часовой, это значит, что ты взволнован. Если против часовой – ты злишься. Если делаешь полукруг вправо, это значит, что ты просишь объяснений, а если влево – ты встревожен. Нижняя дуга – тебе радостно. А верхняя – грустно. Запомнил?
«Нет», – надуто сообщил Альберт.
«Не уверен», – поколебался папа.
«Ой, нет-нет-нет!» – засуетилась мама, мелко семеня назад.
– Ну, смотрите, тут же есть своя логика. – Рине очень нравилось, когда во всем была своя логика. – То, что положительное – вправо. Поэтому «да» и «я взволнован» – по часовой стрелке.
Шаг и полный оборот соответственно. А «нет», злость и тревога – против часовой. Они распределены по силе эмоций. Нет – шажок, тревога – полукруг, злость – полный круг. Правая дуга немного похожа на знак вопроса, так ее и будем использовать. Нижняя – это улыбка, поэтому радость. А верхняя – улыбка наоборот. Теперь понятно?
На этот раз все всё поняли и тут же принялись «разговаривать».
«Я очень-очень зол!» – сообщил Альберт.
– Из-за того, что выбрали не тебя, а какую-то девчонку? – фыркнула Рина.
«Зол-зол-зол!» – не унимался Альберт.
«Я встревожена!» – объявила мама, описывая дугу туда-сюда, прямо как дворник на лобовом стекле полумобиля в дождь.
«Я взволнован!» – удивил всех папа, сделав полный оборот, но даже крутился он неторопливо и элегантно.
Сама Рина была и взволнована, и встревожена, и обрадована, и зла одновременно. Она вернулась к книге и продолжила читать. Сначала хотела из вредности про себя, чтобы досадить Альберту, который требовал объяснений, но в часах были еще родители, а на них Рина не злилась.
«Миссия Странника – снять проклятье принца Аскара, а для этого нужно снова запустить Ветродуй – огромную мельницу на севере Хайзе, – но только в обратную сторону, против часовой стрелки. Беда в том, что нельзя это сделать, пока устройство не закончено. После того, как оно сработало, принц Аскар вынул из него семь кнопок и спрятал их по всему королевству, да так, что найти их очень и очень сложно.
Каждая кнопка, если ее вставить в подходящее отверстие на Ветродуе, включает механизм, который выпускает крыло мельницы. Иными способами добиться этого невозможно, лучшие механики и кудесники уже пробовали, так что не трать время на пустые попытки.
Шесть кнопок мы уже нашли. Осталась только последняя, и большая часть пути к ней пройдена. Я хотела закончить все сама, но мое тело уже слишком старое и слабое, и я боюсь не успеть – через три месяца проклятье станет необратимым.
Отныне все в твоих руках, молодой Странник, а точнее – в твоих крепких ногах. Не стану утаивать правду – тебя ждет опасный и трудный путь, но предыдущие Виндеры уже выстлали тебе дорогу своим опытом и знаниями. Тебе осталось только сделать последний из тысячи шагов, которые мы прошли, и весь мир будет помогать тебе в этом.
Прости, но ты не сможешь отказаться от своей роли до тех пор, пока не найдешь седьмую деталь. Только те из Виндеров, кому удалось отыскать кнопку, имеют право снова уснуть. Я нашла целых две и тянула до последнего, чтобы найти оставшуюся. Уверена, она совсем близко, и тебе не придется долго плутать. Поэтому прошу тебя, запусти Ветродуй и закончи мою миссию».
На этом запись исчезла. Страницы книги вновь были чистыми, словно буквы впитались в них, как чернила в непромокашку.
– Но почему именно я? – недоумевала Рина. – Почему из всех людей именно меня выбрали? Это просто случайность? Как в лотерее?
Листы начали переворачиваться сами собой, и на них в разных местах появлялись слова. Это происходило так быстро, что Рина едва успевала читать.
«Сама судьба… выбрала… тебя… для этой цели… Среди Виндеров не бывает случайных людей… Эту роль… дают лишь тем, кто… способен запустить Ветродуй… Тем, у кого для этого… есть все необходимое».
– Необходимое – это ноги, что ли? – съязвила Рина. – Даже если я напрягу всю фантазию, вряд ли найду у себя что-то полезное, кроме них. У меня ни талантов, ни опыта, ни мозгов, и мне всего четырнадцать лет! Судьбе надо было выбрать кудесника с парой ученых степеней, а не меня.
«Вот именно!» – тут же подтвердила мама.
Папа с ней согласился.
Оно
