— Но доллар-то при этом упорно падает, — заметил генерал.
Он поискал глазами раковину, нашел и, не вставая, метко выплеснул туда содержимое своей чашки. Сиверов улыбнулся краешком губ и налил ему кофе. Потапчук благодарно кивнул и опрокинул остатки коньяка в кофе.
— Падает, — согласился Глеб, — и это странно. Поневоле задумаешься: а что дальше?
— Об этом думаешь не ты один, — сказал Потапчук и посмотрел на часы; в час дня у него было назначено совещание.
— Вы торопитесь, — сказал Сиверов, открывая ящик стола и смахивая туда конверт с деньгами. Генерал заметил в ящике тускло-серебристый семнадцатизарядный “глок”, но промолчал: эта квартира была набита оружием, и удивляться наличию пистолета в ящике письменного стола не приходилось. — Может быть, перейдем к делу?
— А мы к нему уже перешли, — сообщил Потапчук, с удовольствием глотнув настоящего кофе с коньяком. Затем он снова полез в портфель. — Вот, — сказал он, выкладывая на стол тощую картонную папку, — можешь ознакомиться. Это материалы, предоставленные нашим аналитическим отделом — прогноз биржевых котировок на первое полугодие текущего года, тот же прогноз, сделанный аналитиками с Уолл-стрит, а также сводка реального положения дел на сегодняшний день. Как видишь, первые два документа почти идентичны, зато третий...
Слепой нетерпеливо приподнял руку, требуя тишины, и генерал послушно замолчал на полуслове. В данном случае ему, как и Слепому, было не до субординации. “Читай-читай, — думал Федор Филиппович, глядя, как, нахмурив брови, Сиверов бегает глазами по строчкам. Казалось, он читает все три документа одновременно, по ходу дела сопоставляя изложенную в них информацию. — Читай, родной, разбирайся! Наверняка есть множество людей, которые могли бы разобраться в этом лучше тебя, но мне-то надо, чтобы ты разобрался не „в этом“, а „с этим“. А с таким делом никто не справится, кроме тебя”.
Глеб отложил папку и с интересом посмотрел на генерала.
— Да, — сказал он. — Вот и верь после этого прогнозам. А вы обратили внимание на то, что прогнозы, хоть и оказались ошибочными, выглядят гораздо более правдоподобными, чем то, что мы имеем на самом деле? Ну и каков окончательный вывод? Заговор банкиров? Ползучий олигархический переворот?
— В общем, да, — неохотно отозвался генерал. — И нечего ухмыляться! Я не хуже тебя понимаю, что это чересчур расплывчато и не слишком правдоподобно. Банкир у нас нынче пошел пуганый, тихий. Парочку депутатов купить со всеми потрохами — это всегда пожалуйста, но чтобы поднять руку на систему, которая его же и кормит... Не знаю. Но ухмыляться все равно лучше после того, как будет доказано обратное: что никакого заговора банкиров нет и что все это — просто случайное совпадение, а я — старый истеричный дурак, испугавшийся собственной тени. И потом аналитики головой ручаются за то, что подобное положение вещей, — он постучал пальцем по папке, — само собой, спонтанно, возникнуть не могло. А кто мог так радикально повлиять на биржу, кроме профессиональных финансистов?
— Профессиональный хакер, например, — сказал Слепой. — Или группа хакеров.
— Я об этом думал. Хакеры — это же просто хулиганы! В компьютерах они шарят, не спорю, а вот в экономике... Они могли на какое-то время нарушить работу биржи, могли украсть какую-то сумму, но не более того. Подмять валютную биржу под себя, устанавливая курс доллара по собственному желанию, — не под силу никакому хакеру. Хакер может заменить настоящие цифры фальшивыми, только и всего, а здесь мы имеем дело с умелым манипулированием самим курсом. Курсом, понимаешь, а не циферками на экране, которые этот курс обозначают!
— Понимаю, — сказал Глеб, задумчиво раскуривая очередную сигарету. — И вы намерены послать меня в этот темный лес, где заблудились не только аналитики с Уолл-стрит, но даже и наши ребята с Лубянки во главе с полковником Моршанским...
— Ну, они-то отправились в этот лес с лукошками по грибы, — возразил генерал, — а ты пойдешь на охоту. Ощущаешь разницу?
— Пока что не очень, — признался Глеб. — Безразлично, грибы искать или дичь, если не можешь отличить подосиновик от росомахи.
Генерал печально покивал, соглашаясь с Глебом.
— Лет пятнадцать назад, — сказал он вдруг, — поехал я к матери в деревню. На могилку, — уточнил он, перехватив удивленный взгляд Сиверова. — Ну, меня там помнят, уважают и даже, можно сказать, чтят. Как же, земляк в генералы выбился!
— А в какие именно генералы, они в курсе? — поинтересовался Глеб.
— Да нет, конечно. Им это безразлично. Генерал — он генерал и есть... с их точки зрения по крайней мере. Правда, тогда я еще в полковниках ходил, но все-таки...
— Ага, — сказал Глеб. — Понятно.
Генерал подозрительно покосился на него, но Слепой молчал, всем своим видом изображая повышенное внимание. Федор Филиппович недовольно пожевал губами и продолжал:
— Так вот, случилась там одна любопытная история. Как раз накануне ревизии сгорел склад, представляешь?
— Легко. Обычное дело.
— Ага. Вот и ребята из местного ОБХСС решили так же. Приезжают они на место происшествия, а там их уже шеренга свидетелей дожидается, которые своими глазами видели, как в окошко склада залетела шаровая молния. Допрашивали они этих свидетелей и по одному, и группами, и по всякому — пугали, уговаривали, путали как могли. Да так ничего и не добились, роль свою каждый знал назубок — так, что ни с какой стороны не подкопаешься.
— Обычное дело, — с усмешкой повторил Глеб.
— Ты погоди, — сказал генерал, — это еще не конец. Сгорело, понимаешь, не все. Ну, то, что уцелело, перетащили в какой-то амбар, поставили, как водится, сторожа, повесили замок, опечатали... Не прошло и недели, как во время очередной грозы этот амбар вместе с остатками товара сгорел... Как ты думаешь, отчего?
— Не может быть! — ахнул Глеб.
— От шаровой молнии! И опять при свидетелях. На этот раз сгорело все дотла, подчистую. Так вот, начальник тамошнего ОБХСС мне за бутылкой жаловался. “Пойми, — говорит, — Филиппыч, не могу я их взять! Как я их возьму, когда у меня экономическое образование среднее, а у них — высшее?” Очень он по этому поводу переживал, а мне тогда, грешным делом, и смешно было, и злость брала на этого недотепу. Вот, думаю, работничек! Мне бы, думаю, этого твоего кладовщика на полчасика, я бы с ним провел беседу... И вот теперь, через полтора десятка лет, очень мне неприятно оказаться в том же положении, что и этот бездарный поселковый мент.
— М-да... — задумчиво сказал Глеб. — Ну, вам-то грех жаловаться, вас обошел не какой-то деревенский кладовщик, а целая группа столичных банкиров. Такому противнику и проиграть не стыдно.
— Проигрывать всегда стыдно, — резко возразил Потапчук, — потому что на проигрыш мы не имеем права.
— На вашем месте, — сказал Глеб, — я начертал бы этот лозунг на дверях своего кабинета. Для поднятия боевого духа подчиненных... Ну хорошо. Так с какой стороны мне предлагается войти в этот темный лес?
