Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
Ирина Ильинична выдержала паузу, явно ожидая, чтобы Данилов открыл сумку и продемонстрировал ей ее содержимое, но Данилов совсем не собирался этого делать. Ничего крамольного, кстати говоря, в его сумке не было — только книжка для чтения в метро и пачка бумажных носовых платков.
— С едой у нас беда! — Открыть сумку сама Ирина Ильинична не рискнула. — Сколько ни говори, все равно держат в кабинетах, забывают, все это тухнет, плесневеет… Ладно, показывайте другой шкаф.
Шкаф с полками, предназначенный для хранения документации, являлся сугубо рабочим, и потому, осматривая его, заместитель главного врача церемониться не стала. Перебрала все бумаги, просунула руку во все закоулки, удостоив своим вниманием и самую нижнюю полку, что при ее комплекции было непросто.
У Данилова сложилось впечатление, что начальство не столько интересуется соблюдением санитарно-эпидемиологического режима, сколько пытается найти нечто недозволенное, причем небольшое по размеру.
На «Скорой» администрацией подстанции изредка устраивались проверки шкафчиков сотрудников на предмет соблюдения санитарно-гигиенических норм, но там старший фельдшер просто заглядывала в шкаф и при необходимости советовала сотрудникам, делящим между собой шкаф, в нем прибраться. Выкинуть заплесневевший батон хлеба, протереть полки или еще что-то в этом роде. Шкафчики осматривались, но не обыскивались.
— Ну что ж, шкафы у вас более-менее в порядке, — констатировала заместитель главного врача, оглядывая свои пальцы. — Теперь показывайте, в каком состоянии ваши столы.
Содержимое ящиков было осмотрено заместителем главного врача быстро, но тщательно. В движениях чувствовалась сноровка бывалой шмональщицы.
— Ирина Ильинична, вы ищете что-то конкретное? — не выдержал Данилов.
— Нет, просто смотрю. А почему это вас волнует?
— Не волнует, совершенно не волнует. Просто я подумал, что если вы ищете что-то конкретное, так я могу сразу сказать, есть здесь это или нет.
— Я проверяю соблюдение санэпидрежима! — отчеканила Ирина Ильинична. — Это мое право и моя обязанность!
— Конечно, конечно, — поспешил согласиться Данилов, чувствуя, как затылок начал наливаться тяжестью. — И право, и обязанность.
«Пока сидел дома — голова не болела, — усмехнулся он про себя. — Стоило выйти на работу, и вот… Или же это от ее духов? Аромат из серии „мы умрем, а запах останется“. Ладно, последуем заветам Карлсона — спокойствие, только спокойствие».
Когда ящики были осмотрены, заместитель главного врача вытащила из-под стола, за которым сидел Данилов, пластиковую корзину для мусора, поставила ее на стол, взяла со стола медсестры деревянную линейку и переворошила с ее помощью скудное содержимое корзины — несколько смятых бумажек, после чего вернула корзину на место. Ту же самую процедуру она повторила с мусорной корзиной Аллы Вячеславовны, а затем заглянула в мусорное ведро, стоявшее около раковины.
«Ни хрена себе! — изумился Данилов. — В мусоре-то какого черта ковыряться? Мусор же выбрасывается из кабинетов ежедневно, если не два раза в день, а не хранится, нарушая пресловутый санэпидрежим. Нет, тут дело нечисто, что-то темнит дорогое начальство. Интересно, что же она на самом деле ищет?»
Вариантов было много.
У кого-то из сотрудников пропал кошелек с крупной суммой денег, и администрация решила своими силами найти вора? Детский сад какой-то, очевидное-невероятное.
Администрация заподозрила в новом докторе тайного наркомана или алкоголика и решила узнать, не прячет ли он в кабинете запретных жидкостей или порошков? Ну, с натяжкой, конечно, но такое допустить можно, мало ли разного идиотизма на белом свете…
Или это действительно такое вот тихое санитарно-эпидемиологическое помешательство местного значения? Развлечение для посвященных? «Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать»? Тогда дело плохо. Шизанутая администрация — наихудший вариант, ибо она совершенно непредсказуема.
— Наш диспансер всегда был и остается на хорошем счету благодаря четкой работе и соблюдению всех положенных правил, — сообщила заместитель главного врача, проверяя рукой, не спрятано ли что за радиатором отопления.
Данилов посмотрел ей в глаза и подумал о том, что так его, чего доброго, попросят и карманы вывернуть — а ну как где-то крошки остались или кусок колбасы? Глаза у Ирины Ильиничны были маленькие, недружелюбные. Под глазами — мешки, красный бугристый нос весь в прожилках мельчайших кровеносных сосудов. Или нелады со здоровьем у человека, или поддает хорошенько.
Даниловскими карманами заместитель главного врача не заинтересовалась. Или постеснялась, или то, что она искала, в карманах не носят. Закончив осмотр, тщательно, дважды намылив, вымыла руки, так же тщательно вытерла их казенным вафельным полотенцем с большим черным штампом «КВД № 1» и разрешила:
— Продолжайте работать.
— Спасибо, Ирина Ильинична, — немного иронично ответил Данилов, но его ирония осталась незамеченной.
Оставшись в одиночестве, Данилов открыл окно, чтобы проветрить кабинет. Проветривал несколько минут, выстудил, но от липкого запаха так и не избавился. От свежего воздуха тяжесть в затылке исчезла, и на том спасибо.
Вернувшуюся медсестру Данилов прежде всего спросил:
— Что это было, Алла Вячеславовна?
— Проверка санэпидрежима, Владимир Александрович. Разве вам не сказали? — Лицо Аллы Вячеславовны было серьезным, но в глазах сверкали веселые искорки. — Там к нам женщина сидит от доктора Базаровой. Псориаз на ПУВА-терапию.[5]
— Пусть заходит. — Данилов сел за стол и нажал кнопку на стене у стола, чтобы над дверью кабинета зажглась приглашающая надпись: «Входите».
— Можно к вам, доктор?
Большинство пациентов делится на две категории — слишком вежливые и не слишком вежливые. Слишком вежливые, даже если над дверью светится «Входите», непременно осведомятся, можно ли войти, как будто врач никого не приглашал. Не слишком вежливые прут напролом, невзирая ни на надписи, ни на то, что врач может заниматься другим человеком. В меру вежливые люди попадаются нечасто. Золотая середина — вообще редкое явление. Спасибо и на том, что хоть редко, но бывает.
— Ах, я болею псориазом миллион лет, но мне каждый раз приходится перебарывать себя, чтобы явиться в диспансер, — тараторила пациентка, пока Данилов писал. — Мне как-то не по себе, брезгливо, противно. Сразу вспоминается из Есенина: «Гармонист спиртом сифилис лечит, что в киргизских степях получил». Помните эти строки, доктор?
— Не помню, — покачал головой Данилов, не прекращая своего занятия. — Стихами особо не увлекаюсь. Но причина вашего беспокойства мне, скажу честно, непонятна.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
