Запечённое мясо просится на стол, и я, игриво оттопырив стратегически важное место, достаю блюдо из духовки.
– Нет, я не могу так больше, – стул с грохотом отъезжает, и тут происходит то, чего я точно не ожидала. – Не смей пикать даже, сама напросилась.
Вместо того чтобы уйти, мужик набросился на меня, как изголодавшийся зверь. Нагло развернул и впился в губы, усаживая на столешницу.
Жадные поцелуи и рваные вздохи. Только это стало важно. Мне бы сопротивляться, но поцелуй меня пленяет. Не знаю, то ли голод по мужчине слишком сильный, то ли связь просыпается, то ли простое желание… но я не могу ему сопротивляться. Обхватываю его руками и ногами, сама прижимаясь.
Мы оба давно ходили по грани, желали друг друга и теперь потеряли контроль. Если он остановится, опомнится, сойду с ума и сама накинусь на него, но он даже не думает этого делать. Туника рвется прямо на мне, и треск ткани явно пришелся членовредителю по вкусу.
– Совсем что ли? – возмущение все же соскальзывает с губ, и даже в нужной тональности.
– Еще слово, и я все порву. Расслабься, Карамелька. Сейчас полетаем, – снова целует в губы и уносит в спальню, где начинается одно безумие на двоих.
Евгений
Две недели прошли в тихих конфликтах. Одно успокаивало зверя и не давало сойти с ума – видимые реакции симпатии. Без инстинктов налаживать контакт сложно. Хотя все же мне везет намного больше, чем брату. Полина отвергала Витю четко зная, кто перед ней. Испытывала тягу и не давала им обоим шанс. Не спорю, сначала он от нее отказался, не принял метку, а потом жизнь закрутила их так, что ей тоже стало нельзя. Мне до сих пор не рассказали почему. Невестка хранит тайну, брат тоже не делится. Но главное, что все хорошо и у них чудесная дочка.
Не терпится потискать племянницу. Скоро праздник и все едем туда. Если не смогу к тому моменту уломать свою пару к нормальной жизни, то буду просить его совета. Он как-то выжил в то время и не сошел с ума, мне очень нужно понять, как. Ее тату не думает бледнеть хоть на грамм. Одной волчицы мне мало, я хочу свою пару полностью.
Уже замучился придумывать новые подходы. То завтраки, то цветы, один раз игрушку подарил. Правда, с этим был прокол. Не любит моя карамелька плюшевые пылесборники. Вот этого я не знал. Каждый день испытывал ее на прочность. То разжигал, чтобы она вспоминала инстинкты, вела себя так же как на трассе. Мне нравится видеть искры в ее глазах, как она зажигается, когда злиться.
Но я устал каждый день ходить на взводе и не получать ее, хотя бы ночью под боком. Пусть не в дикой страсти, а в мирном сне, но она нужна мне. Тошно одному. Решился на провокацию, и совершенно не ожидал ответной реакции. Вышла, вся манящая, призывающая согрешить. Стройные ножки почти ни скрыты тряпкой, которая служит платьем. И ладно бы дело было только в длине. Эта вещь была прозрачной. Слегка, но прозрачной. Пока она стояла ровно, я держался. Из последних сил, но держался.
Но когда провокаторша начала доставать мясо, оттопырив свои формы, предохранители сгорели. Боялся, что сам все разрушу, однако голод оказался обоюдным. Все установки полетели в трубу, когда она сама потянулась ко мне, прижалась к груди.
Всего одно возмущение, больше нам было не до всего. Может быть она еще и не чувствует меня, как истинная, но как мужчину приняла. Моя карамелька. Она и на вкус такая же сладкая. Долго не мог насытится своей девочкой. Такой маленькой и нежной. Вроде и мельче других волчиц, но все при ней. Идеальна.
– Только попробуй уйти из этой комнаты. Теперь здесь твое место. хватит нам прятаться по разным спальням. Не отпущу, – сильнее прижимая к себе, говорю в макушку, получая в ответ лишь смех. – И что я смешного сказал?
– Да так. Неужели ты думаешь, что теперь у тебя есть хоть один шанс меня выставить? Нет уж, дорогой мой истинный. Не дождешься. и ты маленький козлик.
Смотря прямо в глаза, умело разместившись на моей груди, говорит Марьяша. Мне остается только удивленно посмотреть на нее.
– Ты испортил татуировку своим когтем, – ну да, была маленькая неосторожность.
Запах ее крови вообще подстегнул инстинкты до такой степени, что мне захотелось подержать на руках собственную дочку. Только к чему она клонит с тату? Или? Неужели?
– Верно, – словно прочтя мои мысли, отвечает еще до того, как я произношу догадку вслух. – Если бы я знала, что механического повреждения рисунка хвати, уже бы давно испортила его.
– Подожди, то есть ты меня чувствуешь? – в голове моментально промелькнула самая важная идея, которую я не намерен откладывать в долгий ящик.
– Абсолютно полностью. И лемонграсс с чабрецом мне очень нравится, – улыбается так широко, что мне хочется сделать то же самое.
– Тогда держись.
И опрокинул ее на лопатки, завершая сегодняшнюю ночь метками. И пусть только в человеческой форме.
Глава 7
Марьяна
– Марьяш, а ты где?
Раздается в динамике недовольный голос Жени. Представляю, что он мог себе надумать. Всего неделю живем душа в душу, расстаться и на минуту не можем. После той ночи я полностью чувствую его. Без него невыносимо. Тоска разъедает душу. Даже один рабочий день отдает в груди мучительными тоскливыми нотками.
Два дня назад было полнолуние, и вся стая была очень рада, что мы поставили друг другу метки в волчьих ипостасях. Теперь у стаи два главных волка пристроены. Это считается высшим счастьем и благодатью. Вон, у Александра Григорий до сих пор один, а волку уже почти шестьсот лет. Мы все переживаем за него и боимся, что уже и не встретит свою единственную.
Что-то я немного отдаляюсь от темы, и грозный рык тому подтверждение. Представляю себе его реакцию. Уже десять вечера, он пришел в пустой дом, и я не спешу возвращаться. Надо было хоть записку оставить, но я собиралась в суматохе и забыла об этом. Бедный мой, извелся в одиночестве. А сколько страха мог пережить, даже не представляю.
– Марьяна! – ой, полное имя, значит я влипла по полной программе.
Надо срочно выкручиваться, иначе по возвращении меня ждет веселая встреча. Он ведь вообще дома может на время запереть. А мне нельзя. Я на три стаи праздники устраиваю. Не хорошо выйдет. Как же не вовремя меня вызвали. И ведь рассказывать об этом не могу.
– Да здесь я, здесь, не кричи, – извиняюсь глазами и выхожу из комнаты. – Что ты сразу в крик?
Аккуратно закрываю массивную дубовую дверь, чтобы она максимально не скрипнула.
– Где ты? – даже на расстоянии могу понять, что муж сопит недовольно. Как же быстро запоминаешь привычки любимого, когда наконец находите общий язык. Когда не чувствовала его, внимательной к мелочам не была.
– Я не в стае. И даже не в стране.
Три. Два. Один.
Уже зажмуриваюсь, готовая сгореть со стыда за его ненормативную лексику, но слышу лишь тишину. Отнимаю телефон от уха и смотрю на экран. Секунды идут, не сбросил вызов, не разъединили. Может не слышит? Зову его, но снова тишина. Удар его хватил там что ли? Самой зарычать хочется. Странно это. Терпение в отношении моих поступков у него нулевое, а тут прямо молчун.
