холодный ветер резко срывал их с темного полотна в наказание за ослепительную красоту.
Парень привстал, посмотрел направо, а затем налево: ни души в этом сыром лесу. Поднявшись на ноги, он обернулся и увидел огромное мерцающее зеркало, в котором отражались каменные истуканы, охранявшие его по периметру. Коля подошел к самой кромке воды и опустил в нее пальцы. На удивление озеро было довольно теплым. Оно словно манило окунуться в него с головой.
— Я здесь… — послышался мягкий женский голос где-то в стороне.
Парень крутил головой и не мог понять, откуда донеслись эти слова.
— Здесь… — прозвучало снова.
Тогда Коля заметил миниатюрный силуэт в нескольких метрах от себя, посреди озера. Он почти слился воедино с окружающим мраком. Только звезды немного проливали свет на мертвенно бледную кожу девушки, будто помогая рассеянному взгляду поймать ответ на насмешливую загадку.
— Помоги мне выйти на берег… — продолжала незнакомка.
Коля неуверенно зашагал по направлению к ней. Вдруг на минуту ему почудилось, что перед ним не кто иной, как Настя. Только ее волосы казались совсем не светло-русыми, а неестественно черными. Парень приближался к девушке все ближе, а та, в свою очередь, изображала на лице фальшивую улыбку. Тогда он разглядел, что ее тело почти нагое. И лишь местами прикрыто какой-то илистой трухой.
— Настя, это ты? — почти шепотом произнес Коля.
— Что так медленно? Я уже замерзла! — улыбка с лица пропала и сменилась на оскал. Ее тонкие мокрые пальцы начали нетерпеливо бегать по поверхности озера словно водомерки.
— Коля! Быстрей сюда! — разрезал пугающую тишину уверенный мужской голос позади.
Парень резко обернулся и увидел неподалеку своего дедушку.
— Надо помочь! Скорей иди ко мне! — ответил он.
— Уходи! Уходи!
Плеск воды раздался у Коли под ухом, и он резко повернулся на звук: бледная незнакомка нырнула в озеро и быстро поплыла к берегу. Парень все еще пытался разглядеть ее, в то время как девушка уже почти достигла суши. Она посмотрела ему прямо в глаза: две черные бездны словно стали поглощать его разум и сковывать душу страхом и одиночеством. Коля было приготовился бежать к деду, но тут понял, что в той стороне его уже никто не ждет. Он снова один. Противное существо — иначе не назовешь — схватило парня за лодыжку и потащило в озеро. В этот момент Коля полностью оцепенел от ужаса и тоски и больше не мог сопротивляться происходящему. Уже через минуту его глаза затянула плотная беспросветная пелена.
Глава 4. Ловозерские байки
— Эй, Колька, хорош дрыхнуть! Я тебя уже второй раз подымаю! — барабанил в дверь комнаты внука Георгий. — Вставай! После поздно будет!
Парень еле-еле разлепил глаза. Его голова раскалывалась от боли, будто он только что приложился затылком к увесистому булыжнику. В каморке нечем было дышать. Спросонья Коле показалось, что он валяется где-то у подножья адских ворот (кто знает, куда затащило его это чудовище), а его лицо припекает от рвущихся языков геенны огненной. Как только мозг пожелал доброго утра своим подопечным рецепторам, Коля понял, что всю ночь проспал с включенным обогревателем, а его подушка оказалось мокрой от протекающей все это время крыши.
Он поковылял к рукомойнику, аккуратно приделанному возле самого выхода, набрал туда теплой воды (нагреватель неплохо прогрел помещение) и умылся. Намочив летящими брызгами всего себя с ног до головы, направился на звук брякающих тарелок.
— Доброго утречка! — воскликнул старик, уже сидевший за столом и громко постукивающий ложкой о стенки своего бокала с чаем. — Приземляйся. Я тебе уже даже кофа заварил.
Коле последняя фраза не очень понравилась. Ведь дед нарушил его ежедневный ритуал. Отхлебнув из чашки немного напитка, он понял: дедушка просто насыпал растворимого порошка (хоспади, какой он противный). Но эту ситуацию можно было хоть как-то исправить: Коля превратил черную дымящуюся жижу в бледно-коричневое пойло, бухнув туда приличное количество десятипроцентных сливок.
— Как спалось? Сегодня всю ночь дождь лил, — решил завести ненавязчивый разговор Георгий.
— Ерунда всякая снилась… Кстати, у тебя крыша протекает. Прямо на голову мне накапало.
— Аннушка подушку для крепкого сна, помнится, делала. Подружайка ей целую охапку душицы привезла с Костромы откуда-то, кажись. Вот и набила в наволочку все, что было. От такого аромату валяешься как убитый. И мысли дурные отгоняет. Вещь хорошая! А крышу-то подлатаем, подлатаем…
Коля промолчал. Его взгляд привлек практически идеальный порядок в еще вчера захламленной комнате. Нет ни разбросанных топографических карт, ни тетрадей, ни книг. Все убрано на свои места.
— А ты что? Всю ночь порядки наводил? — спросил внук у деда.
— Да тоже плохо спалось… Сначала думал выкинуть некоторые книги, а потом подумал: Аннушка бы не одобрила. Ну и ладно, что место занимают… — старик махнул обреченно рукой. — Распихал все обратно. Если хошь, забирай. Ты ж вроде тоже любитель интеллигентного чтива. И это… ты не серчай за вчерашнее. Фиг с ними, с оленями этими! Глянем сегодня, может, действительно надо починить Василию свои владения.
— Слушай, это ты меня прости за то, что накричал вчера на тебя…
— Ай! Это ж ерунда! Я на тебя зла не держу. Главное, ты в своем сердце зла тоже не держи. Жизнь слишком коротка, чтобы обижаться друг на друга. Всякий раз, как мы с Аннушкой ругались, она первая мириться приходила. Я только о ней подумаю, а она тут как тут… Я, дурак, слишком гордым был. Только в тот последний день над ее изголовьем за потерянные минуты прощения просил…
Для Коли стала большим откровением подобная сентиментальность дедушки.
Они довольно быстро покончили с завтраком, и Георгий пошел заводить свою «Ниву», бросив на ходу:
— Я тебе всю необходимую одежку подготовил. Там, на диване лежит, — и указал на все ту же комнатку с телевизором.
К этому времени Коля уже вполне взбодрился и не чувствовал головной боли, что мучила его двадцать минут назад. Он совсем забыл и про тот кошмарный сон, что привиделся ему сырой ночью, предвкушая встречу с самыми милыми существами на планете. Всю эту экипировку, что приготовил ему дедушка, Коля надевал всякий раз, как направлялся к Василию на пастбище. И, похоже, она никогда не стиралась. Георгий говорил, что так ткань впитывает в себя олений запах, а это располагает к тебе зверье намного больше. Иногда Коля думал, что старику просто лень все застирывать — собственно, как и ему самому.
Внук частенько спрашивал у дедушки, почему в его доме нет ни одной шкуры оленя. Он же называл себя саамом. А трофея-то и не было.
