Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
проболтался, что дети родителям согласие на эвтаназию вместе с получением паспорта теперь подписывают. И если предок чуть приболел, его совершенно законно можно в больничку на утилизацию отправлять, на удобрения… А всего людей, говорил, миллионов сто, что ли, под землёй проживает. Но и этого много. Воды не хватает на них. Сокращаться надо. До полста хотя бы. Тогда ещё лет пятьсот протянем. А ты говоришь – простой вопрос…
– Говорят, скоро ещё реформа будет… – по обыкновению невпопад сказала Циля.
– Ты про воду, что ли? Облигации в качестве водяного запаса для каждого назначат? Давно пора! Отменить к черту эти деньги, и водой расплачиваться… Если доживут… Выпустить одни водяные знаки и всё! Чтобы Ги больше не было, ни Первого, ни Второго! Задолбали… Деньги, деньги… Какой с них толк? Срам один…
– Ги симпатичный…– осторожно сказала Циля.
– Был симпатичный! – оборвала её Йошка. – Режиссер его подгримировал чуток…
Она тряхнула головой и присела рядом с подругой. Хлебнула из чашки, поморщилась и, закусив земляным орехом, второй протянула Циле:
– Пожуй лучше. Сил припаси. Как только мандат после экзамена выдадут, на поверхность надо выходить. В монастырь заскочим за водой и уйдем. Поняла?
Циля засунула в рот клубенек чуфы и послушно начала разжевывать жёсткий орех. Еда для неё была необходимой работой, которую она всегда выполняла очень ответственно. Двадцать жевков – левой стороной рта, двадцать – правой, проглатывание и минутная пауза. Пить разрешалось только через десять минут. По два глотка слабо разведённой спиртовой жидкости с протеином. Восемь раз в день. Каждые три часа. Таков был закон, за нарушение которого, на обязательной еженедельной исповеди, можно было схлопотать штраф в размере наложения безводной епитимьи на целую ночь. А то и отлучением от причастия, Евхаристии, на которой ложка воды из рук Водолеев с детства принималась за Божью кровь.
***
Йошка (по забытому выражению) будто в воду глядела. После перерыва пьяный профессорский состав согласился с Цилей, что всегда и всех нужно посылать в попу, что бы от тебя ни требовали. Ишта вынуждена была согласиться с Ученым Советом, послав его туда же. Цилю, высмеявшую вопрос про козу, Ишта пристыдила. Показала вырезку из статьи в «Комсомольской правде» двухлетней давности с соответствующей фотографией, и это послужило конкретным доказательством того, что в Согдиане одна из учёных коз играет-таки на баяне. Не Баха, конечно. Но фолк-джаз – легко. А уж по пенсионной реформе и эвтаназии мнения даже у невменяемых профессоров разделились: за небольшим преимуществом Циле зачли ответ в сторону «не быть», ссылаясь на её юный возраст и экономическую часть Закона о Всеобщем Оводнении (Ст. 23.3, ч.1, п. 7).
Подписанный сикось-накось мандат был в руках у беглянок.
Во всеобщей суете, возникшей после торжественного вручения куска ослиной шкуры с профессорскими каракулями, Йошка и Циля кое-как протиснулись сквозь толпу студиозусов, хлынувших к графинам на столе Ученого Совета. Оттеснённые молодёжью от дочерей папики не уследили за выпускницами, девушки успели достичь выхода из аудитории, миновали кордон охраны, в честь мероприятия хлебнувшей лишнего, и убежали по подземным коридорам к лифту монастыря.
После продолжительного спуска они добрались до общей кельи и с облегчением захлопнули за собой стальную дверь. Плюхнулись на топчаны у каменных стен и еле отдышались. Йошка давала последние наставления.
– Вибраторы с собой не берём. Много места занимают. Шмотки – тоже. Ну, кроме твоего выпускного, конечно… Выливаем спирт из ёмкостей и идём на станцию второго подъёма за водой.
– У тебя пропуск есть?!
– А ты как думаешь?.. Я, по-твоему, зря с охраной по ночам дружила?.. И на тебя припасла!
Йошка достала из-под верхних полатей две нарукавные повязки с белыми по красному буквами «Дружинник». Девушки помогли повязать их друг другу на левые руки, захватили пустую посуду и выскочили вприпрыжку за дверь.
Миновав полутёмный вестибюль, они добрались до спуска в технические помещения. Лифт не работал. На его дверях красовалась надпись: «Стоит и будет стоять, пока не упадёт у того, кто сжигает кнопки. АДминистрация». Впрочем, «министрация» была затерта хулиганами, а от букв «АД» стрелка указывала к двери выхода на служебную лестницу. Воспользовавшись ключом с пропуском, подруги нащупали подошвами крутые каменные ступени, различить которые сквозь тёмные очки было практически невозможно. Тогда Йошка очки сняла и, прежде чем начать спуск, закрыла за собой дверь с внутренней стороны. В полной темноте она включила подсветку на косметическом карманном зеркальце и, погрозив Циле пальцем, сказала:
– Пойдёшь за мной. Разуйся. Так надёжнее будет.
Циля разулась. Камень под ногой был гладок и прохладен.
– Не торопись. Считай ступеньки вслух. После каждой сотой – площадка для разворота. На девяносто девятой тормози, а то ногу сломаешь. Всего разворотов пять будет.
– А назад как пойдём?
– На лифте, дурочка. Его рабочие отключили. Он внизу стоит. Чтобы пьяные студиозусы не баловались… Ладно, считай. А я вниз побегу. Давай свои канистры. Воду долго наливать. Пока доплетёшься, глаза привыкнут, много чего различать научишься. Да и очки сними! Тут они – без пользы.
Йошка с зеркальцем убежала по ступеням вниз, оставив Цилю в одиночестве.
Циля начала отсчёт в темноте, думая о своём.
«Как мне повезло!.. Шесть… В шесть я уже на подготовительных в универе училась. В келье по тридцать девок спали, пока папка до Генсекса дослуживался. И, какой молодец, за три года две сотни детей заделал! Меня тогда сразу в десятиместку перевели… А как бели пошли, конкурсы начались. Сначала – на слух. Камешки бросали, они падали на стол и по звуку их вес нужно было определить. Я в третий тур прошла. До грамма могла услышать. Потом по шороху ткани – состав определяли. Я лён от шёлка за двадцать шагов различала. Позже – высоту звука в неполных пробирках. Ну, это, не знаю как для кого, а для меня самое простое было. Я частоту по основному тону с детства ещё слышала. С тембром ещё проще – раскладывала на обертоны, могла даже плотность жидкости угадать в пробирке, если у них толщина стекла одинаковая. На Олимпиаде Йошка тогда первое место заняла, а я – третье. На втором девочка одна оказалась, но её дисквалифицировали. Камертон в кармане нашли, четыреста сорок герц выдавал…
Ой, собьюсь!.. Нельзя цифры называть… Восемьдесят седьмая ступенька… Ещё двенадцать, и – разворот… Потом конкурсы на осязание все выигрывала. Главное – чтобы поверхность сухая была. Температуру до десятой доли градуса угадывала, материал – легко, по нему стучать разрешали. Даже цвет кожи у мальчиков могла угадать, смотря до чего у них дотронуться…
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
