сидела и моя сестра, Дарья. Девушка явно недалекая, однако на лицо беззлобная, с некоторой простоватостью. Больше из близкой родни у Александра, в чье тело я попал, никого не было. Про мать история умалчивала, семейные альбомы тоже ничего не сообщили.
— Вот это да! — выдохнула Велимира Ивановна, отпивая из блюдечка чай и щурясь над газетой.
Мне было безразлично чему она там удивляется, и я бы не обратил на это внимание, если бы не следующая фраза, заставившая меня вздрогнуть и покрыться «мурашками».
— Знаменитого дуэлянта Кричевского убили.
Кричевский — это я. И новость была о моей смерти. Это было странно слушать и даже дико, и мне пришлось использовать всю мою выдержку, чтобы совладать с эмоциями.
— И что же пишут? — осторожно спросил я, стараясь сделать интонацию своего голоса такой, словно любопытствовал только ради любезности.
— Жуткая смерть! — ответила тетя, громко сёрбая чаем.
«Еще бы! — подумал я. — Заманили в подлую ловушку и выстрелили прямо в спину».
— Пишут, что ритуальное убийство.
— Что⁈ — а вот теперь эмоции я не смог удержать и едва не подскочил на месте. Бутерброд застрял в горле и пришлось долго откашливаться, прежде чем продолжить разговор. — Как это ритуальное? А разве он не на дуэли погиб? Все-таки дуэлянт известный.
— Нет, не дуэли, — сказала Велимира Ивановна. — Если интересно, прочитай сам.
Она отложила газету и принялась уминать огромный калач, окуная его в вазу с медом. Газетные новости ее явно утомили.
Я взял прессу, быстро нашел нужную статью и пробежался по ней взглядом. И фразы, вырываемые из текста, заставляли мои волосы шевелиться.
«Ритуальное убийство…», «жестоким образом…», «обезглавленное тело…», «без одежды…», «внутренности отдельно…». Это что за хрень такая, мать вашу⁈
Из статьи выходило, что меня буквально покромсали на части. Это шутка такая? Журналист, писавший это, решил приврать? Если так, то прикол явно не удался.
Но конечно же это была никакая не шутка.
— Чувствую, что не ради мести такой ужас совершен и не простое это убийство, — сказал Велимира Ивановна, непонятно к кому обращаясь.
— Не простое… — эхом повторил я, откладывая газету в сторону. — Весьма непростое…
Глава 4
Оставшийся бутерброд в горло уже не лез. Я встал, направился на выход.
— Куда это ты собрался? — спросила тетя противным тоном, словно я перед этим снял штаны и навалил ей в кашу.
— В школу, — буркнул я. — Я же уже говорил вам это пять минут назад.
— А ничего не хочешь сказать?
— А должен?
Удар кулаком по столу заставил всех присутствовавших замолчать и вытянуться по струнке. Особенно это было видно по дворецкому и прислуге.
— Ты дикарь? Ты из простолюдинов? Ты безродный? — тетя пронзила меня своим змеиным взглядом. И сама же ответила на собственный вопрос: — Нет. Ты из знатного семейства, из аристократов, из рода Шпагиных. И у тебя должны быть соответствующие манеры. Поблагодари за еду.
Я непонимающе оглядел всех, но никто не посмел даже поднять взгляда, все были словно манекены. И даже старший брат замер, словно превратился в ледяную статую. М-да, ну и нравы тут.
— Благодарю за завтрак и приятную беседу, — сквозь зубы скачал я, едва сдерживаясь, чтобы не покрыть всех трехэтажным матом.
— А пожелать всем приятного дня? — ядовито произнесла Велимира Ивановна.
Она издевается⁈ Судя по бледным испуганным лицам прислуг нет.
— Приятного дня, — прошипел я.
— И тебе приятного дня, Александр, — ответила тетя, громко отпив из чашки чаю и вновь вернувшись к просмотру газеты, открыв ее на последней странице, где печатали кроссворды.
Искренности в этом пожелании не было ни грамма.
— Ведьма! — буркнул я себе под нос и направился на выход.
На улице уже ждала машина. Настроение после утренних новостей про расчлененку собственного тела было так себе. Да еще тетя со своими манерами окончательно выбесила. Но вид новенького черного автомобиля «люкс» класса невольно заставил улыбнуться.
Личный водитель открыл дверь, услужливо произнес:
— Прошу вас, Александр Константинович.
Я сел внутрь, откинулся и всю дорогу испытывал блаженство от мягкого кожаного кресла. Это тебе не на каретах ездить на дуэли. Впрочем, то была дань традиции, однако прибыть на поединок в машине, значит опозориться, причем очень сильно, при всех. Вот и приходилось ездить на древнем транспорте, трясясь и подмерзая.
Мне хотелось, чтобы меня отвезли в какой-нибудь бар, но оказался я возле школьных ворот.
— Мы приехали, господин Александр Константинович, — произнес водитель, открывая дверь.
— Тебя как зовут? — спросил я у него.
— Тремов, господин Александр Константинович, — удивленно ответил тот. — Тремов Юрий Анатольевич.
— Я буду называть тебя просто Юра. А ты меня просто Алекс. Договорились?
Водитель кивнул.
— Вот и хорошо. Юра, подскажи, а до какого времени учеба сегодня?
Водитель задумался.
— Обычно по вторникам я забираю вас в три.
— Понятно, — кисло ответил я, понимая, что пробыть мне тут придется пять часов, не меньше. — Ладно, отдохни.
— Не могу, — улыбнулся водитель. — Ваш старший брат Борис велел подать машину к двенадцати.
— Тоже в школу?
— Нет, — несколько удивленно ответил Юра. — Он в школу не ходит. Куда-то по делам.
«Интересно, куда это он намылился?» — подумал я. Какие могут быть дела у оболтуса, который дальше тетиной юбки не отходит ни на шаг.
— Ладно, не опаздывай.
Я махнул водителю и двинул в учебное заведение.
В светских круга в силу своей профессии, мне приходилось крутиться часто. Я был на шикарных балах, которые устраивали аристократы; был в знатных домах; доводилось бывать и в дворцах.
Но вот в аристократическую школу я никогда раньше не посещал.
Подивиться было чему.
На богатое убранство я не смотрел — таким меня не удивишь. Мраморные дорожки тоже не впечатлили, вызвав лишь вопрос — а каково зимой ходить по ним, не поскользнувшись? Уверен, не одна задница здесь расшибалась и не одна рука ломалась. Впрочем, судя по остаточным магическим следам, антилед тут какой-то все же предусматривали.
А удивило обилие пробудившихся одаренных. Чтобы пробудить в себе какие-то способности, нужно много работы провести. И не факт, что еще получится. Правда, были и счастливчики. Такие, например, как я. Мой дар пришел ко мне сам, еще в раннем детстве. И я его
