тасую колоду, затем сдаю карты, готовясь рассказать историю, которая вошла у нас в обычай, когда мы созываем семейное собрание. Кстати, в последний раз мы делали это, когда узнали, что Фрэнки влюбилась во врага — давняя семейная вражда между кланами Костас и Хокинс, которая с тех пор разрешилась.
— Родители нашего дедушки хотели, чтобы он женился на женщине в Италии. Она была из хорошей семьи и милой девушкой. Франческо Косте она нравилась, но он не хотел, чтобы его загоняли в угол.
Пока что мы, шестеро мальчиков, идем по его стопам. Все одинокие.
Я продолжаю:
— Франческо был молод. Поэтому сказал своим родителям, что собирается путешествовать в течение месяца. Это превратилось в год, который превратился в нечто большее. Но за это время он повзрослел и решил, что знает, чего хочет. Однажды он оказался в Хоук-Ридж-Холлоу. По его словам, это самое холодное место на земле.
— Здесь не так уж плохо, — перебивает Лука. — Не могу сказать, что злюсь из-за того, что он выиграл хижину в споре с Чарльзом Хокинсом.
— Рада, что мы соседи, — говорит Фрэнки. Она переехала из соседнего коттеджа в дом Расти после того, как они поженились, оставив старый семейный домик свободным.
Чтобы сдвинуть дело с мертвой точки, Джио машет рукой.
— Мы знаем остальную часть истории. Сестра дедушки, Элана, приехала, чтобы забрать его домой. Она влюбилась в Чарли Хокинса, но никто не был достаточно хорош для его сестры. — Он бросает взгляд на Фрэнки.
Когда-то давно мы запрещали нашей сестре выходить замуж за Расти Хокинса.
— Я тут узнал, что вы с Расти постоянно проводите соревнования по онлайн-играм, — говорю я, имея в виду тот факт, что вначале мы все сомневались в отношениях нашей сестры с бывшей звездой хоккея, но быстро приняли Расти Хокинса в клан Коста.
Нико подхватывает историю.
— Дружба между дедушкой и Чарли развалилась. С этого и началась вражда. Элане очень нравился Чарли, но она согласилась отпустить его, если Франческо вернется с ней в Италию. И он это сделал. Затем дедушка женился на нашей бабушке. Если бы не он, нас бы здесь не было.
— И она бы не научила меня готовить. — Фрэнки нежно улыбается.
— Так что бы сделал наш дедушка, если бы оказался в таком затруднительном положении? — спрашиваю я по обычаю.
— Я думал, ты сказал, что у тебя есть план, — говорит Нико.
— Это формальность, братишка, — говорит Бруно через динамик. — Суть в том, что мы не отправляем маму и папу в дом престарелых.
Мы все против этого.
— Ни за что. Я забираю их к себе. Если по какой-то причине я не смогу этого сделать, вас шестеро, — говорю я, чтобы прояснить ситуацию.
— Пауло здесь нет, — добавляет Лука.
— Пауло сделал бы для них все, что угодно.
— Но не для нас, — бормочет Нико.
Последние шесть месяцев его не было видно.
— Я голодна. У тебя есть что-нибудь поесть? — Фрэнки начинает подниматься со своего места.
Джио вскакивает со стула и роется в моих кухонных шкафчиках в поисках чего-нибудь съестного для нашей беременной сестры.
Я щелкаю пальцами, когда вдохновение проникает в мой разум, как сыр в пиццу.
— Знаю. Мы откроем ресторан, как это сделали наши бабушка с дедушкой.
— Томми, как ты так любезно указал ранее, я на девятом месяце беременности. Этот ребенок родится к Рождеству, нравится мне это или нет. Я ни за что не смогу открыть новый ресторан прямо сейчас.
Я качаю головой, чувствуя, как меня переполняет тепло оттого, что мои братья и сестра здесь, и уверенность в том, что вместе мы сможем сделать все что угодно.
— Ты можешь быть консультантом, Фрэнки.
Бруно стонет, потому что она склонна управлять нами на микроуровне. С другой стороны, теперь у нее есть дети, которых она может мучить.
— Мы откроем пиццерию. — Идеи вертятся у меня в голове.
— И как открытие пиццерии поможет нашим родителям? — спрашивает Лука.
— Они будут нашими топовыми сотрудниками, — отвечаю я.
Джио прищуривается.
— Они ушли на пенсию.
— Они будут работать там только номинально. Мы будем управлять этим местом. Это будет семейный бизнес, дающий им повод приехать сюда. Я уговорю их остаться, хорошо их устрою, и нам не придется беспокоиться о том, что они переведут деньги лигерийскому принцу.
— А Лигерия вообще настоящая страна? — спрашивает Нико.
Джио хихикает.
— Определенно нет.
— Я буду управлять пиццерией. Обеспечу постоянное присутствие. Фрэнки, ты можешь составить меню. Бруно, ты будешь нашим специалистом по цифрам и будешь вести бухгалтерию. Джио, ты можешь заняться пиаром, чтобы распространить информацию.
— У меня есть ферма, — говорит Лука, увиливая.
— Значит будешь проводить инвентаризацию по ночам, — добавляю я, указывая на него.
— А как насчет Пауло? — спрашивает Фрэнки.
— Я поговорю с ним. — Если он когда-нибудь ответит на звонок.
— А я? — спрашивает Нико.
— Э-э, ты можешь работать на доставке, официантом или например, складывать коробки...
Мой младший брат пристально смотрит на меня.
Я потираю руки. Проблема решена.
— Ты же понимаешь, что у всех нас есть карьера и жизнь? — говорит Бруно по телефону.
— Да, но, кроме Фрэнки, ни у кого из нас нет семей.
— Пока нет, — говорит Нико.
Джио, который был помолвлен столько раз, что мы сбились со счета, ворчит.
— Да, но если мы будем обеспечивать наших родителей, то как насчет нас? Как нам выживать? — спрашивает Бруно.
— Чаевые, — говорю я.
— Я не на столько милый, — говорит Нико.
— А я очень, — противопоставляет Джио, с очаровательным блеском в глазах.
— Я пас. Как я уже сказал у меня ферма, — говорит Лука.
— Ферма рождественских елок? Это занятие не на целый день, — напоминаю ему.
Лука неловко ерзает при упоминании Рождества.
— Скажи это, — насмехается Фрэнки с весельем в глазах.
Он отказывается использовать слово «рождество». Дайте парню передохнуть. Фрэнки иногда играет жестко.
— Гринч. Ворчун. Скрудж. — Она сердито смотрит на него, пытаясь вывести из себя.
Я свищу, прежде чем они втянулись в хаос братско-сестринской войны.
— Послушайте, вам всем заплатят. Не волнуйтесь. Но мы будем отдавать по крайней мере десять процентов
