их не могут различить! Даже бабушка иногда путается, что уж говорить о новых соседях по дому.
— Никак!
— Ни за что!
— Никогда!
— Ни…
— Ни-ни, — я дала своим чертятам лёгкие поджопники. — Пойдём, а то в школу опоздаем. Тогда вам точно не видать гароскутеров.
— Гиро…
— И их тоже.
Мы потопали дальше, а Шляпник и Рем проводили нас задумчивыми взглядами. Наверное, пытались научиться различать Фреда и Джорджа.
Зря. На моей памяти это получилось только у Юли Бессоновой. Наверное, ещё и по этой причине мои бандиты были так отчаянно влюблены в свою одноклассницу.
Как-то так выходило, что несколько последующих дней — до утра субботы — мы Шляпника не видели. Ну, почти. Пару раз по утрам я наблюдала его вдалеке, идущим вниз по улице в своей неизменной шляпе, и гадала, как скоро Фред и Джордж решат испытать нового соседа на прочность. Они ведь подобные «испытания» всем нашим соседям снизу устраивали. Как поняли, насколько это интересно и увлекательно, так и начали. Пару раз даже доблестная полиция приезжала…
В общем, квартиру под нами продавали дважды, то есть, Лев Игоревич был уже третьим нашим соседом-бедолагой. И ему колоссально повезло, что близнецы оказались сосредоточены на своих скутерах и думать забыли про безумные шалости и приключения. Попой чуяли, как это важно — включить в себе ангелов небесных. И светили мне нимбами на всю катушку. Подлизывались, ласкались, посуду за собой мыли, игрушки убирали, ходили строем и по струночке… Мама вечером в четверг даже сказала:
— Может, тебе включить режим бесконечных обещаний, Алён? Глядишь, наши бандиты хотя бы до сентября будут чисты и невинны.
Идея мне понравилась, но, к сожалению, я слишком хорошо понимала, что она не сработает. И если Фред и Джордж не получат свои скутеры до конца мая, на корабле начнётся бунт, и мало никому не покажется.
Поэтому вечером в пятницу я заявила мальчишкам:
— Если продержитесь до первого июня в режиме «Федя и Дима», а не «Фред и Джордж», так и быть, куплю вам скутеры. Не продержитесь — пеняйте на себя!
Ох, видели бы вы их лица! На них в буквальном смысле цветы распустились. И глаза засияли — не глаза, а фонари.
А в субботу утром, направляясь за покупками, мы наконец встретили Шляпника. Почему «наконец»? Мне на самом деле было интересно, как он поживает.
— Доброе утро, Лев Игоревич! — сказали хором мои черти. — Здравствуй, Рем!
Пёс завилял хвостом, а сосед кивнул.
— Доброе, ребята. — Посмотрел на меня и легко улыбнулся. — Доброе, Алёна Леонидовна. Хорошая погода сегодня, и завтра тоже обещают неплохую. Пойдёте с нами гулять?
Я немного растерялась.
— Простите, но я…
— Мама в выходные рано вставать не любит! — сдал меня Фред. — А мы можем. Мы пойдём!
— Без меня не пойдёте.
— Ну ма-а-ам…
— Нет, — отрезала я и, схватив своих оболтусов за шкирки, потащила дальше по улице. — Извините, Лев Игоревич. Как-нибудь в другой раз!
— Ничего страшного, — ответил он, так же спокойно улыбаясь.
Кажется, он не особенно расстроился. А вот балбесы мои надулись и явно начали рассматривать варианты страшной мести злобной маман.
— А мы сегодня с утра смотрели передачу…
— Да, передачу!
— Про темпераменты…
Я насторожилась. Последняя такая передача была про какое-то племя, рисующее на теле всяческие знаки хной. Для увеличения… то ли чакр, то ли магических сил. Фред и Джордж решили проверить, правда ли от этих значков чакры увеличиваются, и разрисовали друг друга. Только не хной — маркерами.
Не знаю, как насчёт их чакр, а мои от отмывания этих значков ещё больше сдулись.
— Ну и что эта передача про темпераменты?
— Там про холериков, сангваников…
— Сангвиников.
— Ага! Меланхоликов и флематиков!
— Флегматиков.
— Да-да! Мы — сангвиники или холерики?
Я на секунду задумалась.
— Сангвиники, наверное. Но вы, мои дорогие, ещё дети, у вас всё может поменяться.
— А ты — меланхолик! — хором возвестили Фред и Джордж. Они явно решили поставить мне диагноз.
— В точку.
— А Лев Игоревич — флегматик!
— Хм… Возможно.
— И это неправильно!
Я нахмурилась.
— Неправильно?..
— Да-а-а! Он же Лев!
— Ле-е-е-ев!
— Лев! Ле-е-ев!
— Да поняла я, что Лев! При чём здесь это?
Близнецы на мгновение заткнулись, набирая воздуха в грудь. А потом гаркнули хором:
— Лев должен быть холериком!
Ой-ёй…
— Ребята… это просто имя.
— Не-ет!
— Ты не понимаешь!
— Просто имён не бывает!
— И если ты Лев, значит, ты Лев!
— А львы р-р-рычат!
— Он просто тихий лев.
— Это не лев! — заключили мои ребята. И я решила больше ничего не говорить, дабы не подзуживать.
Кажется, Фред и Джордж решили попробовать разбудить во Льве льва. Ха.
Даже интересно, что у них получится…
Нет, я знаю, что не должна так думать. Но ведь… интересно же!
Вечером за ужином я пересказала этот диалог маме и возмущённо подавилась пельменем, услышав:
— И как это вы, волшебники, собираетесь быть Федей и Димой до первого июня, если внизу живёт такой вызов в виде не рычащего Льва?
— Мама… — протянула я укоризненно, не одобряя подобных дразнилок.
Фред и Джордж опустили очи долу и протянули:
— Мы очень хотим гироску-у-утеры…
— Чувствую, после первого июня нашему соседу будет весело, — засмеялась родительница. А я, наколов на вилку ещё один пельмень, заключила:
— Теперь мне понятно, ребята, в кого вы такие шкодята. В бабулю!
«Бабуля» захихикала, Фред с Джорджем расплылись в улыбках, а я продолжила для очистки собственной совести — не верила, что от моих слов будет хоть какой-то толк:
— Только без фанатизма, пожалуйста. Вы же не хотите попасть в тюрьму для малолетних преступников?
Мои охламоны помотали головами.
— Не волнуйся, мам!
— Всё будет хорошо!
Вот этого я и боюсь. «Хорошо» моим чертям обычно, когда остальным как минимум «не очень хорошо», а то и вовсе «плохо».
Предупредить Льва, может? Ну не, так неинтересно.
Тьфу на тебя, Алёна! Сама такая же, а на бабулю бочку катишь…
На самом деле жаль, что Фреда и Джорджа нельзя чем-нибудь постоянно шантажировать — благодаря их желанию получить гироскутер месяц у меня был более чем спокойный. Мальчишки вели себя практически идеально, мне даже скучно иногда становилось.
Впрочем, если бы у меня ещё и дома был кошмар кошмарович, я бы, наверное, не выдержала. Май в школе — месяц горячий, и десятиклассники дали мне жару перед последним годом.
Сначала был выпускной у моих чертей, на котором они дулись от гордости, словно рыбы-мячи, глядя на свои пятёрки, а Нина Васильевна, их классный руководитель, светилась от облегчения, что её «волшебная» рыжая каторга наконец переходит в старшую
