месту. Если бы он дождался бы Вас, ничего этого не произошло бы. Так что не Вам извинятся перед нами, а нам стоило бы.
– Нет, нет, Герхард тут не причем, – оправдывал его егерь.
– Дорогой Филипп, главное все позади. Теперь лишь бы Вы поскорее выздоровели и встали на ноги.
– Из-за такой нелепой ошибки я испортил всю Вашу охоту, нарушил все Ваши планы.
– Пустяки. Мы еще не раз приедем к Вам, так что зря Вы волнуетесь. Еще успеем свое наверстать. А пока, друг мой, Вам стоит немного подкрепиться. Со вчерашнего дня Вы ничего не ели, – сказав, он стал кормить егеря бульоном из куропатки.
Через несколько дней егерю стало лучше, и они решили повести его в город для дальнейших процедур. Постелив на подводу несколько одеял, охотники уложили на нее егеря и двинулись в направлении города.
Раны господина Лама быстро зажили, отеки вокруг раны практически исчезли. Доктор Штаубе, прежде чем в последний раз перевязать, подозвал к себе сына и, указывая на швы, сказал,
– Взгляни Герхард на эти швы. Тот шов, который ты наложил, и мои швы практически не различимы. Кроме нас с тобой ни один хирург так не зашивают раны. Не прошли даром мои труды. И вот теперь я смело могу говорить о том, что роду докторов Штаубе прибыло. Теперь, я из сотен, тысяч операций смогу точно определить ту, которую делал ты благодаря нашему стилю шва. Когда так зашивают рану, она быстро срастается. А также, когда ты удаляешь нити, следов от них не остается, понял.
– Да, папа – ответил ему Герхард…
ГЛАВА 4. Госпиталь Красной Армии
Только на третьи сутки Герхард очнулся. Открыв свои глаза, он ничего и ни кого не узнал. Незнакомая палата, незнакомая речь, чужие люди. Вокруг царила неопределенная суета, беспорядочная толкотня, все куда-то торопились, бежали. Вокруг него издавались какие та станы, вопли людей. Герхард, спустив свои ноги с кровати, попытался встать. В глазах потемнело, голова закружилась, и он чуть не рухнул на пол. Еле удержавшись за спинку кровати, ему удалось сохранить равновесие. Немного постояв, для того чтобы тело привыкло, Герхард стал осматриваться вокруг. Кругом в палате лежали раненные, это их стоны слышал он. Герхард уже вполне мог контролировать свое тело, ноги его слушались, но голова сильно раскалывалась, она опухла и словно гудела, как будто по ней идет паровоз. Но самое страшное было то, что он совершенно ничего не помнил. Наверное, сказывались последствия полученной контузии после оглушительного взрыва его госпиталя.
Немного придя в себя, он вышел в коридор. Возле дверей, на табуретке спал часовой. Кругом, по всему коридору лежали раненные. То в одном направлении, то в другом, с носилками и без, пробегали санитары. Осторожно обойдя часового, Герхард медленно побрел по коридору. Ему ни столько было трудно идти, сколько его тревожила боль в голове. Та обстановка в которой оказался, была ему знакома. Те же палаты, раненные, люди в белых халатах, санитары с носилками, но, увы, все было кругом чужое. Он ничего этого не помнил. Все попытки, предпринятые им, чтобы вспомнить были тщетны. Только от усилия голова еще сильнее разболелась.
– Тут, – кто-то крикнув, – посторонись, – пронесли мимо него тяжело раненного бойца с торчащим в ключице осколком. Пройдя мимо него, санитары носилки занесли в первую с право от него дверь. Когда он взглянул в эту дверь, бойца положили на кушетку. Его сразу же окружили люди в белых халатах. Интуитивно Герхард направился к ним. Как раз в это время врач, обработав вокруг осколка рану спиртовым раствором, вытаскивал его из тела бойца. Он не успел даже полностью вынуть осколок, как из раны хлынула кровь. Видно была пробита главная артерия. Все попытки врача и его помощников остановить кровотечение были тщетны. Еще немного промедления и боец мог погибнуть от большой потери крови. Понимая безвыходность ситуации, Герхард, жестом попросив, отодвинутся врача, указательными пальцами обеих рук осторожно надавил сверху и снизу на пробитую главную артерию. Кровь тут же остановилась. Указав жестами врачу, чтобы тот сменил его, сам пошел к раковине, чтобы промыть и продезинфицировать свои руки. Вернувшись стал оперировать того бойца. Хотя Герхард память свою потерял, но руки навыки не утратили. Ранения солдата были очень тяжелые. Шансов, что он выживет, были мизерные. Операция продолжалось более двух часов. Герхард из тела солдата вытащил еще несколько маленьких осколков. Затем, зашив его разорванные ткани и мышцы, он аккуратно наложил шов на разрезе раны. Этот шов оказался не малым. После того, как он завершил операцию, обработав вокруг раны и убедившись, что она не кровоточит, жестом указал медсестре забинтовать ее. Не успел он смыть кровь со своих рук, как в комнату занесли еще одного раненного. Судя по форме, он был важным чином.
Врач, который недавно с ним вместе оперировал солдата, на чистом немецком языке обратился к нему,
– Доктор, прошу, вас подойдите сюда,
Герхард, услышав родную речь, тут подойдя к нему,
– Где я, что со мной?, – как бы моля, спросил у него.
– Об этом позже. Прошу вас, помогите мне прооперировать генерала.
Подчиняясь ему, Герхард стал оперировать по просьбе доктора, генерала. У него ранения были в основном на левом боку и предплечий. По сравнению с предыдущей операцией, его раны были не смертельны. Как только закончив операцию, Герхард пошел смыть кровь с рук, в операционную забежали двое автоматчиков. Угрожая ему оружием, потребовали поднять руки. Ничего не понимая, Герхард поднял свои руки вверх. Видя эту сцену, начальник госпиталя, быстро подойдя, крикнул на них.
– Отставить, немедленно опустите свое оружие.
Автоматчики стали ему возражать,
– Товарищ генерал лейтенант, он фашист, пленный. Нам приказано, как только он придет в себя, доставить его в особый отдел.
Генерал лейтенант медицинской службы И. З. Романов жестким приказным тоном прервал их,
– Он не покинет территорию госпиталя.
Но часовые не унимались, пытались возражать ему, сетуя на приказ начальника особого отдела Армии подполковника Зюганова.
Генерал лейтенант не на шутку разгневавшись, резко схватив одного из них, подвел к раненному, которого недавно прооперировал Герхард,
– Посмотри сюда, вот этих двух раненных только что спас твой фашист. Один из них генерал лейтенант, а второй старший лейтенант. И таких у меня десятки, сотни за день поступают. Хороших врачей, и тем более таких как он у меня практически нет. Скажи мне боец, как прикажешь мне их спасать, если Вы его заберете? Передай своему подполковнику Зюганову, что начальник генерал лейтенант Романов под свою ответственность оставляет
