Книга Псевдоним «Эльза» - Виктория Борисовна Дьякова

– Она была одной из самых красивых женщин в Петербурге перед революцией, – продолжил барон, его голос прозвучал хрипло. – Простите, – он кашлянул в кулак. – Одной из самых знаменитых. Прекрасная наездница, искусная охотница, безупречна в танцах, манерах и языках. Но, как часто случается в аристократических семействах, её судьбу решили родственники, не спросив её, ещё при рождении определив, за кого она выйдет замуж. У Мари, правда, не было причин обижаться на родню, когда она выросла, она полюбила своего суженого, и он, как казалось, отвечал ей взаимностью. А потом предал, женившись на другой. Сейчас его давно уже нет в живых. Князь Григорий Белозёрский погиб в 1919 году во время наступления белой армии на Царицын в России. Там, в России, у большевиков осталась его молодая жена. Насколько мне известно, она согласилась на сотрудничество с чекистами. Мари очень тяжело перенесла известие о расторжении помолвки. Она любила Григория, не представляла жизни без него, мне это хорошо известно, – Маннергейм грустно улыбнулся. – Когда она почувствовала охлаждение с его стороны, она попыталась утопиться. Это было ещё в Сибири, у Колчака. Её спасли, но с тех пор её мучает хронический бронхит, она плохо переносит холод, а в их старом доме на озере Пяйянне холодно почти всегда. Она кашляет, пьёт микстуры, но переезжать в Хельсинки категорически отказывается. Я понимаю, этот дом – собственность их семьи, это её связь с прошлым, воспоминания, можно сказать, корни. Они дают ей силу сопротивляться. Лиши её этого дома – не исключено, что она умрёт, – Маннергейм вздохнул. – Но кашель – это всё вторично. Нога, нога – вот что мучает больше всего. То, что она не может ходить, – вот трагедия.

– Надеюсь, госпожу Шаховскую осматривали врачи? – спросила Маренн серьёзно. – Имеются какие-то исследования, анализы, рентген? В чем они предполагают причину? Есть история болезни?

– Да, конечно. Я привёз с собой все документы, чтобы вы могли ознакомиться, – ответил Маннергейм с готовностью. – Я попросил, чтобы специально к этой поездке всё тщательно перевели на немецкий. Врачи в недоумении, – признался он. – Как подтвердил рентген, нога срослась успешно. Но эти постоянные боли, которые с каждым годом всё сильнее, а последние три года – особенно.

– Я, конечно, изучу внимательно все исследования, но, как подсказывает мне опыт, – ответила Маренн задумчиво, – неправильное решение было принято изначально. Использовать для пересадки бедренную кость – опасно. Тазовые, бедренные, плечевые кости – в них активно происходит кровообращение, а значит, с кровотоком могут легко попасть микробы, вызывающие воспалительный процесс. Ну а где воспаление – там гной. И если он не выступает на поверхность, он попадает обратно в кровь. Это легко может привести к сепсису, заражению крови, – объяснила она, а барон слушал её очень внимательно. – Стоит только побочной инфекции слегка подорвать иммунитет и снизить защитные силы организма. А при хроническом бронхите – это вполне возможно.

– Нужна ещё одна операции? – спросил Маннергейм напряженно. – Можно ли помочь Мари?

– Я думаю, да. Это вполне вероятно, – Маренн произнесла уверенно. – Конечно, нужно будет провести дополнительные исследования. Насколько я понимаю, наружных свищей нет. Пока нет. Значит, организм справляется собственными силами, но они на пределе. Поэтому для начала попробуем подавить инфекцию медикаментозно. Но если будет обнаружено попадание гноя в межмышечное пространство, то да, тогда операция, – она вздохнула. – Придется вскрывать флегмону кости и всё тщательно вычищать. Но опять-таки мы сможем сделать это только после того, как подавим все острые проявления заболевания. Тогда можно будет поручиться за то, что рецидивов не возникнет.

Дверь открылась, в охотничью комнату донесся шум голосов из соседнего зала.

– Я прошу прощения, фрау, – вошел адъютант Гитлера Гарри Менгесгаузен, – только что приехал фюрер, – сообщил он. – Он приглашает барона принять участие в беседе.

– Благодарю, – Маренн встала, Маннергейм поднялся вслед за ней. – Я распоряжусь, чтобы все документы, которые вы привезли с собой, доставили мне в клинику Шарите, – пообещала она. – И думаю, что уже на этой неделе смогу отправиться в Хельсинки. Если болезнь уже достигла острой стадии, медлить нельзя. И так, я полагаю, упущено много времени.

– Я вам признателен, фрау, – Маннергейм склонил голову и слегка сжал её руку. – Что касается условий работы, то можете не сомневаться. Несмотря на то что положение в стране сложное, мы на грани войны с Советами, я позабочусь о том, чтобы были созданы все необходимые условия.

– Благодарю, – Маренн улыбнулась. – Собственно, мне понадобятся только помещёние и… больная, – пошутила она. – Необходимое оборудование, медикаменты, и даже ассистентов, я привезу с собой. Чтобы не возникло никаких неожиданностей.

* * *

Вечер был холодный и необычайно ясный. Розовые лучи заходящего солнца скользили по неподвижной глади поросшего камышами озера. Изредка слышался хруст – это запоздалая утка садилась в камыши, торопясь к месту ночёвки.

– Рейхсфюрер очень доволен вашей беседой с бароном Маннергеймом, фрау Ким.

Кутаясь в пышный меховой воротник шерстяного пальто, Маренн шла с Шелленбергом по обсаженной елями и рододендронами аллее вдоль озера в загородной резиденции штурмбаннфюрера. Отблески играли на кожаных обшлагах его шинели и чёрном козырьке фуражки.

– Однако помимо сочувствия и желания оказать барону помощь в несчастье, которое постигло его лично, рейхсфюрер был бы весьма доволен, если бы вы, фрау Ким, находясь в Хельсинки, сосредоточились бы не только сугубо на своей профессиональной деятельности, но и обратили бы внимание на некоторые детали, связанные с нашей работой.

Шелленберг сделал паузу – ждал реакции.

– Я готова, мой штурмбаннфюрер, – ответила Маренн не задумываясь, – если это будет в моих скромных силах.

– Я уверен, вы справитесь.

Шелленберг улыбнулся.

– Я не попрошу вас, конечно, целенаправленно собирать сведения о противнике или следить за кем-то, для этого у меня есть в Хельсинки агенты, и они неплохо справляются с делом, – продолжил он. – Но как вы, вероятно, знаете, фрау Ким, связи, настроения, атмосфера – всё это играет существенную роль в том, какие выводы мы здесь в Берлине сделаем из полученной от агентов информации. Можно сделать акцент на каком-то факте, а можно трактовать его как второстепенный и увидеть важное обстоятельство в другом событии. Потому важна каждая мелочь. Поскольку княжна Шаховская, которой рейхсфюрер очень просит вас оказать помощь, действительно является ближайшей к барону Маннергейму персоной, вы, несомненно, будете иметь возможность наблюдать настроения в его кругу. Кроме того, есть ряд обстоятельств, связанных с прежней, ещё петербургской жизнью княжны, которые стали нам известны, и они заставляют нас отнестись к её прошлому внимательно.

– Княжна Шаховская была связана с русской контрразведкой? – удивилась Маренн.

– Нет, нисколько, – Шелленберг покачал головой. – Но не исключено, что с русской, точнее, большевистской, чекисткой разведкой связана другая персона, с которой княжна Шаховская когда-то была близко знакома в Петербурге,