изнурительной империалистической войны и начавшаяся Гражданская война, упадок промышленности и неблагоприятные транспортные и топливные возможности не могли не пошатнуть сельского хозяйства, тяжелое положение которого, в свою очередь, оказало свое влияние и на состояние промышленности.
Постепенное возрастание недосева даже по сравнению с 1916 г., если принять последний за 100 %, характеризуется цифрами: 1917 г. — 92,6 %, 1919 г. — 86,3 %.
Цифры эти[17] охватывают все зерновые продовольственные и кормовые хлеба, равно как и все технические культуры. Одновременно с этим сокращалась и урожайность крестьянских полей: если, например, сбор озимой ржи с десятины в среднем давал в 1913 г. 49 пудов — в 1918 г. мы имели 46 пудов, а в 1919 г. — только 43 пуда, Помощь государства в снабжении семенами характеризуется следующей таблицей[18] за 1919 г.:
Резкий упадок наблюдался и в области животноводства. Сказанное нами выше наглядно рисует те трудности, которые стояли перед пролетарским государством в области продовольственной политики. Задачи снабжения армии и рабочего населения страны, по существу, покрывались задачей организации борьбы с голодом.
Огромную роль в деле ликвидации голода играла Украина. За четыре месяца 1919 г. (до июля), когда Украина имела связь с РСФСР, было вывезено из украинских губерний 1 766 505 пудов различных продуктов, в том числе:
На этом закончим оценку экономического положения Советской России эпохи 1918–1919 гг. Несмотря на всю краткость этого очерка, мы вправе, подводя итоги, указать, что фактически Советская Россия этого периода с ее населением около 123 миллионов, с ее громадными потребностями и малыми возможностями была вынуждена вести напряженнейшую борьбу за существование в крайне неблагоприятных и неимоверно тяжелых условиях. Советская республика должна была не только жить и развиваться, но и вести, как мы сказали, отчаянно напряженную борьбу на всех направлениях, питать и содержать огромную армию, изготовлять для нее одежду, снаряжение, вооружение и боеприпасы.
Только подлинный героизм пролетариата и его авангарда — большевистской партии, только действительный революционный энтузиазм и непреклонная воля к победе смогли преодолеть эти трудности в период Гражданской войны.
Глава третья
СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ПРОТИВНИКА
Доброволия
Под названием «Доброволия» можно объединить всю ту сложную коалицию разных правительственных образований Юга России, с которыми пришлось иметь дело Красной армии в период 1918–1920 гг. Хотя Деникин более всего опасался именно всякого рода коалиций и федераций, выдвигая всюду принципы «единой, неделимой России» и военной диктатуры, но деникинщина явилась попыткой объединить военным режимом именно сложную коалицию казачьей сословной контрреволюции (федералистической по своему существу) со всероссийской буржуазно-помещичьей контрреволюцией и с анархо-кулацкой контрреволюцией на Украине.
Однако действительной силой, создавшей эту коалицию, был англо-французский империализм. А потому и вся южная контрреволюция, или деникинщина, оказалась преимущественно одной из форм этой интервенции. В этом именно смысле и надо понимать определение Ленина, что «Южный фронт не был фронтом единичным, но фронтом против всего англо-французского империализма». Отсюда следует также, что анализ сил Доброволии необходимо начать с оценки условий и способов интервенции.
Обращаясь к этой оценке, надо прежде всего констатировать, что интервенция создала неимоверно трудные условия для борьбы Советской России с контрреволюцией. Интервенция со стороны коалиции обладала недостатками и слабостями, свойственными всем коалициям империалистических держав. Известные противоречия между интересами английской и французской буржуазии, коренившиеся еще в отношениях к дореволюционной России, были отодвинуты на задний план, пока существовал общий враг в виде могущественной Германии. Затем понадобилось соглашение для направления общих усилий против «большевистской опасности». Но противоречия остались и давали себя знать на протяжении всей Гражданской войны, на всех фронтах, а в особенности на Южном, где как английский, так и французский капиталы имели наиболее существенные интересы.
Разделение сфер влияния по соглашению от 23 декабря 1918 г.[19] не устранило столкновений, вытекавших из общего противоречия между интересами Англии и Франции.
Англия вовсе не была заинтересована в восстановлении «единой, неделимой России». Глава либерального правительства Ллойд Джордж прямо говорил, что «традиции и жизненные интересы Англии требуют разрушения Российской империи, чтобы обезопасить английское господство в Индии и реализовать английские интересы в Закавказье и Передней Азии». В итоге Англия готова была поддерживать не столько именно Деникина, но белое движение вообще и даже осуществляла эту готовность реальнее, чем Франция, стремясь создать опорные пункты для антисоветского фронта в лице новых лимитрофных образований (Эстония, Латвия, Литва и пр.).
Франция в противоположность Англии была заинтересована в восстановлении «единой, неделимой России» как союзника против Германии и Англии и как «единого» платежеспособного должника. В расчете на будущую уплату долгов Франция ратовала за воссоздание единого государства на территории всей бывшей Российской империи, выходя тем самым за пределы своей сферы влияния. При этом в отличие от Англии она ориентировалась главным образом на круги русской мелкой буржуазии, поскольку они были податливее, не преследовали чисто реставрационных целей и, как казалось французам, скорее могли получить поддержку народных масс. К тому же такая политика была необходима для оправдания интервенции в глазах французской мелкой буржуазии.
Наконец, если Англия относилась к Деникину более или менее осторожно и не требовала подчинения Добровольческой армии своим представителям, то Франция, намереваясь действовать во всероссийском масштабе, определенно, стремилась к подчинению себе Деникина.
Таким образом, как цели интервенции, так и те общественные группировки, на которые опирались Англия и Франция, а также и самый характер или формы интервенции были различны. Немудрено поэтому, что в серьезных случаях обе державы выступали по-разному, конкурируя друг с другом.
Соединенные штаты Северной Америки вели линию политики в интересах «единой, неделимой», но делали это ради соперничества с Англией и по отношению к Деникину держались выжидательной тактики.
В политике союзников за 1918 г. и первую половину 1919 г. было несколько этапов, которые оставили более или менее резкий отпечаток на ходе Гражданской войны.
Первым этапом была непосредственная интервенция, которая началась на севере в июле — августе, а на юге — в середине ноября 1918 г. Французы строили широкие планы, но все ограничилось занятием черноморских портов — Севастополя, Николаева, Херсона, Одессы. К концу марта в Одесском районе было все же сосредоточено 1,5 французской дивизии и 2 греческие (вместо 12, как предполагалось), но затем, в начале апреля последовала внезапная эвакуация всех этих войск. Большую роль сыграло разложение оккупационных войск под действием подпольной работы большевистских организаций города Одессы, но не обошлось и без давления Англии, которая не хотела допустить утверждения Франции на юге России.
Этот отказ от непосредственной интервенции был сильным ударом для Деникина, который сам называет его
