глазами на Балия, а после на выход из зала.
— Спасибо, мастер. Мы больше вас не задерживаем, — поблагодарил я главу магсовета и, поднявшись из-за стола, лично проводил его к двери. А когда дверь за ним затворилась, обвёл взглядом соратников:
— Ну? Кто может мне объяснить, что это за хреновина — рунный камень, и почему его нельзя активировать без чернокнижников?..
Глава 3
Просветить меня по поводу рунного камня вызвались Аршаф с Рейной. Первый взял деактивированную «летуху» за крылья и аккуратно раздвинул их, обнажая нутро. Вторая вынула из «умершего» голема мутноватый белёсый кристалл размером примерно с полкулака.
— Это и есть рунный камень, — сообщила она. — Изготовлен из цельного кристалла тилла́ндского хрусталя, с количеством граней от восьми до шестидесяти четырёх.
— Тилла́нд — это...
— Южные земли, где живут чернокнижники, — предвосхитила мой вопрос Рей. — Самоназвание — Ри́вия. Себя они, к слову, зовут саи́ры и пери. Саиры — это маги-мужчины, а пери — женщины...
— Они там все колдуны? — поднял я бровь.
— Нет, — засмеялась Рейна. — Относительно обычных людей, колдунов там примерно столько же, сколько у нас магов. Но их колдунство совсем не похоже на наше. Они не используют мысль, речь или жест. Они творят магию через руны. Такие, как здесь, — она подняла кристалл и ткнула пальцем в одну из граней. — Видишь?
— Вижу.
На гладкой поверхности и впрямь проступали какие-то тёмные закорючки.
— Их потому и называют у нас чернокнижниками, что все заклинания саиры и пери записывают чёрными письменами.
— Они их записывают лишь на таких вот кристаллах? — не смог удержаться я от вопроса.
— Не обязательно, — встрял в разговор Аршаф. — Их могут записывать где угодно и на чём угодно. На бумаге, на камне, на дереве, на стене дома... да хоть даже на земле. Но лучше всего, конечно, для таких записей подходят кристаллы тилландского хрусталя.
— И как же все эти руны работают?
— В запись вливают силу, и она превращается в действующее заклятье.
— А потом?
— Что потом?
— Когда сила заканчивается?
— Заклятие гаснет, — пожал плечами Аршаф.
Я почесал за ухом.
— Ясно. А что происходит с рунами?
— Они остаются, — снова включилась в «обучение» Рейна. — Причём, даже там, где их могут стереть. Например, на песке. Обычные люди... да и многие маги тоже, просто перестают замечать их. А руны, на самом деле, как бы впечатываются в реальность в том месте или на том носителе, куда их нанёс создавший заклятие чернокнижник.
— А если носитель разрушить? — я забрал у дамы кристалл и внимательно рассмотрел его.
Классический икосаэдр. Граней ровно двенадцать штук, все пятиугольные, и на каждой что-то написано-нарисовано.
— Это не так-то просто, — хмыкнула Рей. — Но если удастся, то да, заклятье исчезнет.
Я усмехнулся и уронил многогранник на каменный пол.
Поднял. Осмотрел. Ни царапины.
Действительно, чтобы такой разбить, надо весьма постараться.
— Сколько надо энергии, чтобы его опять активировать.
Аршаф посмотрел на Рейну, Рейна на Лику, Лика на Тура.
Последний развёл руками:
— Боюсь, даже если мы все попытаемся, ничего не получится. Тут только верховный сможет, и то не факт... или хозяин заклятья.
— Но мастер-големщик из этого вашего... третьего корпуса как-то сумел ведь.
— Он взял готовый кристалл, уже активированный, — пояснила Лика.
— А где он его раздобыл? Империя с югом вроде бы как на ножах, не?
— Война войной, а прибыли прибылями, — пожал плечами Аршаф. — Сам в своё время такими делишками занимался. Выгода — десять концов, но убытки, ежели что, измеряются не деньгами.
— А чем? — взглянул я на него с интересом.
— Головой, — «вор» провёл ладонью по горлу и зло скривился. — Всю контрабанду рунных камней крышует Конклав. Кто конкретно, не знаю, но конкурентов не терпят. Глушат сразу и намертво. Так что, какой бы барыш ни светил, жизнь всё равно дороже.
Несколько секунд я смотрел ему прямо в глаза.
Аршаф мой взгляд выдержал.
— Ну, хорошо. Ладно. Но тогда почему наши маги сами не создают рунные камни, раз это так выгодно.
— Потому что не могут, — вздохнула Рейна.
— Потому что у них отняли эту возможность, — сказала, как сплюнула, Лика.
— Мы об этом уже рассказывали, — мрачно пояснил Тур.
Аршаф презрительно фыркнул, но промолчал.
— А повторить можно? — повернулся я к Туру.
— Можно, — не стал отнекиваться охотник. — Когда погиб последний дракон, его наследие прибрал к рукам император. И, как завзятый скряга, разделил драконову магию на ценную и не очень, а затем спрятал в своём дворце всё самое лучшее. Миру, в итоге, достались лишь крохи того, что когда-то принадлежало всем. Способных использовать силу стало намного меньше. Тем, кто остался, пришлось выбирать, какую часть собственной магии развивать, а какую забросить, иначе не хватит силы на основное умение. Восполнять запасы энергии и подниматься на новый уровень стало возможно лишь с разрешения избранных — членов Конклава и их приближённых. Мастера-артефакторы и големщики попали в полную зависимость от жрецов храмов Баат, ведь наполнять артефакты энергией получалось теперь лишь от священных камней. А что до магии рун, то её в Империи вообще уничтожили вместе с теми, кто мог её применять...
— Зачем?
— Что зачем?
— Зачем уничтожили?
— Потому что рунные записи не нуждались в энергии храмов. Любой, кто их создавал, мог отдавать им собственную энергию и переставал быть зависимым от Конклава и императора. Поэтому создателей рун начали называть чернокнижниками и приписывать им врождённую склонность к злодействам. А затем устроили настоящую охоту за ними. Конечно, они и сейчас далеко не ангелы и не праведники, однако считать их закоренелыми маньяками и убийцами тоже неверно. Короче, те, кто сумел уцелеть во время гонений, бежали по большей части на юг и основали там своё королевство, которое известно теперь как Ривия или Тилланд. Последнее — по названию главной реки, что там протекает.
— А почему Империя не уничтожила Ривию и всех, кто туда бежал? Ведь это было логично.
— Хотела, но не смогла, — усмехнулся охотник. — Император и его присные попали в свою же ловушку. Они ограничили традиционную магию не только по её наполнению, но и по расстоянию от
