нетронутым сегодня текстом, и всё же не выдержал, включил, – завершить полировку перевода. Занудная статья по физиологии алкогольных запоев навевала сон, но обещанные за перевод 400 рублей невидимой морковкой висели перед носом, поэтому Николай, зевая, всё же честно выдавил из своих извилин перетасовку нескольких неудачных фраз. Спать хотелось всё более отчаянно, и только поймав себя над тем, что он стирает и заново ставит в совершенно бессмысленное место одну и ту же запятую, он слегка взбодрился и закончил, наконец, надоевший текст. Теперь его можно будет сдать, и, если повезёт, в конце месяца ему выдадут все честно заработанные деньги сразу. Примерно столько он зарабатывал в неделю одним массажом, но отказываться даже от не очень выгодной халтуры в наши дни по его представлению могла разве что уверенная в своём богатом спонсоре девушка с размером бюста не меньше третьего. Сам он надеялся только на себя.
Сохранив файл в личной папке, Николай, так и не став раздражаться, с третьей или четвёртой попытки пробился в Интернет и скинул некрупный архив на адрес журнала.
– Коля, ты сегодня бегаешь?
Мама просунула в комнату голову, улыбаясь той нежной улыбкой, которую ему хотелось когда-нибудь научиться повторять.
– Да надо бы.
– Возьмёшь мусор в прихожей? Я селёдку чистила.
Сказанное послужило замечательным поводом не устраивать очередной раунд борьбы с совестью, а уверенно одеться в грязноватый уже к середине недели тренировочный комплект и окончательно утвердить в глазах мамы сегодняшнюю порцию образа «мужчины, о котором мечтала бы любая девушка» (обязательно искренним тоном и с восклицательным знаком). Столкнувшись в прихожей с пришедшим, наконец, отцом, Николай с удовольствием с ним обнялся – с некоторых пор он перестал этого стесняться.
Они обменялись несколькими тёплыми фразами, но отцу хотелось есть, а пакет в руке вонял на полквартиры, поэтому задерживаться оба не захотели – успеется ещё. Бегом вниз по лестнице. Навстречу поднимался знакомый пожилой здоровяк с седой и серьёзной немецкой овчаркой – достаточно известный в 60-х годах лыжник. В своё время, с год назад, эту собаку бывшему тогда ещё студентом Николаю приходилось колоть антибиотиками по два раза в день. К его собственному радостному удивлению и искреннему счастью бывшего олимпийского призёра, она тогда оправилась от смертельной в её возрасте пневмонии и снова встала на все четыре подрагивающие лапы. Людям бы такую живучесть…
Селёдочный пакет полетел в глухо грохнувший мусорный контейнер, и, разбрызгивая лужи, Николай зигзагами помчался по тёмному, без единого фонаря, двору. Из-под ног с мявом шарахнулся помойный кот, и бегущий Николай, не останавливаясь, засмеялся от пойманной им в воздухе возмущенной интонации обиженного зверя. Бег – это свобода. В первый раз за долгий день он был абсолютно счастлив.
ДВА
Храбрости на то, чтобы подойти с разговором к доценту Рэму Владимировичу Амаспюру Николай набирался два полных дня. Большую часть жизни руководствуясь полезным правилом «подальше от начальства, поближе к кухне», курсу к 6-му института Николай осознал, что такую тактику лучше заставить себя сменить – иначе сожрут, и не оглянутся через плечо. Одних мозгов и рук становилось постепенно недостаточно для того, чтобы зацепиться за ту работу, которая нравится, и которая способна хоть как-то прокормить свежего выпускника, поэтому с собственными комплексами и желаниями нужно было в меру бороться.
К Амаспюру он подошёл после утренней конференции, когда большинство врачей испытывали короткий эпизод хорошего настроения, – уже убедившись что третий день подряд на отделении не умер ни один человек, но ещё не увидев своих собственных больных, тяжелеющих у многих. Потомок французских коммунистов был настроен достаточно благожелательно, и согласился найти время часа в два, чтобы выслушать волнующегося интерна. Процитировав к месту что-то заумно-латинское, оставшееся Николаем не понятым до конца, доцент вальяжной походкой ушёл по коридору, оставив доктора Ляхина у кабинета рентгенологии, куда на минуту раньше него успел сунуться сочувственно подмигнувший Игнат. Потом дверь рентгенкабинета приоткрылась, и ординатор высунулся из неё уже задом, что-то ещё договаривая внутри.
– А, Колька!
Он, наконец, высунулся наружу и упёр в Николая палец.
– Мне два пропуска на автосалон в «Юбилейном» досталось, в субботу, то есть завтра, – а идти никто не хочет. Ты как?
Уже взявшись за дверную ручку, Николай задержался. Предложение его удивило, но просто так отказываться не хотелось.
– А твоя…
Он не смог сразу припомнить имя последней подруги Игната, и тому хватило паузы, чтобы пренебрежительно махнуть рукой.
– Усё. Любовь ушла, помидоры завяли. Да и когда её автосалоны интересовали особенно?
Николай сочувственно и якобы понимающе кивнул, хотя понятия не имел, что могло интересовать очередную девушку не самого близкого знакомого. Самому ему никогда не приходило в голову делиться тонкостями и деталями личной жизни с кем-то, кроме старшей сестры, самого близкого в этом отношении человека на земле, но люди, конечно, бывают разные. Игнат «ничего такого» в этом не видел, значит нормально.
– Я дежурю сегодня ночью. Но потом – запросто. Не очень рано только, идёт?
– Идёт, – кивнул Игнат, мотнув лезущими в глаза волосами. – Тогда часов в одиннадцать у входа в «Юбилейный». У тебя есть мой сотовый?
Николаю хотелось пошутить, что у него и своего-то нет, но сформулировать это вовремя он не успел, и просто записал номер телефона на обложке сложенного вдвое блокнота, мусолящегося в кармане халата. Не забыть бы потом переписать…
Зайдя в кабинет Николай договорился с мрачной немолодой докторшей о том, что подойдёт к ней в устраивающее её время посмотреть старые рентгенограммы по язвам, и ушёл чуть ли не кланяясь. Наверняка рентгенолог могла только одобрять подобный подход у молодого доктора, но она не проявила это ни одним словом, оставаясь немногословной и хмурой, как вроде бы и положено человеку, проводящему значительную часть рабочего времени в темноте. Вторым врачом в кабинете была высокая тёмноволосая девушка с вечно опущенными глазами, которая вообще не сказала ни слова, а поймать её взгляд Николай так и не сумел, хотя пытался.
Новых больных у него сегодня не было, а у старых всё оказалось почти нормально, если не считать того, что у них были всё те же никуда не исчезнувшие болезни, с которыми они и поступили на отделение. Причина лихорадки больной Январь так и оставалась неясной, но выданный ей Николаем по поводу артрита пробник нового препарата оказался точным попаданием, и рассматривающая собственные изуродованные пальцы женщина была довольна. В таком возрасте для однодневного счастья хватало и мелочи, и исчезновение привычной за два десятка лет боли вполне могло оправдать в её глазах
