сами не были в подобной ситуации, вас не использовали так низко и цинично! — Ольга раскраснелась, глаза блестели, щёки пылали.
Она была настолько возмущена, что не замечала, как Генрих Яковлевич прячет улыбку. Не замечала и странного взгляда, которым он смотрит на неё. Она перестала держать себя в строгих рамках, перестала прятаться в свою раковину. Ольга вдруг стала прежней, такой, какой была до памятного осеннего ужина. Просто она ещё не поняла, что вновь изменилась.
— Так и вас не использовали, Ольга, — пожал плечами доктор.
— Серьёзно?! Тогда почему было не разорвать со мной отношения сразу, как только решено было списать меня в утиль? Нет же, он выстроил новую жизнь за моей спиной, методично укладывая кирпичик за кирпичиком, аккуратно и неспешно, а потом лишь оповестил меня и отправил в отставку. Передал мои полномочия другой.
— Вы упускаете один нюанс, Ольга. Даниил до последнего надеялся, что вы беременны.
— Ах, он бедненький… А я-то, редиска такая, разочаровала его. Нехорошая женщина. Плохая.
— Неужели всё ещё любите и ревнуете? — задумчиво пробормотал Генрих Яковлевич и украдкой покосился на возмущённую пациентку.
— Вот и нет!
— Значит, привыкли жалеть себя и чувствовать жертвой, потому не хотите признать, что ваша ситуация намного лучше, чем у большинства людей, не сохранивших семью. А все окружающие дружно поддакивают вам, ругают Даниила и льют воду на мельницу вашей обиды.
— Ничего подобного! Мои родители, например, не осуждают ни Даниила, ни наше решение расстаться. Точнее, его решение.
— Правильно, ведь ваши родители понимают, что с вами могли поступить намного хуже и непорядочней. Например, у Даниила мог появиться ребёнок на стороне. Или бывший ободрал бы вас при разводе, как липку, и выставил из квартиры, простите, нагишом. Да, он подстраховался. Но лишь потому, что до конца надеялся остаться с вами. Поверьте, как только вы перестанете себя жалеть, вам удастся полностью переоценить и отпустить ситуацию. Ведь вы не желаете бывшему мужу зла? Не видите справедливости в том, что ему будет плохо?
— Нет, не желаю! — Ольга энергично покачала головой. — Я не хочу иметь с ним ничего общего, не дай Бог хоть как-то с Даней соприкоснуться, но зла не желаю, честное слово. Пусть у него всё получится. Зря что ли так старался?
— Вот и замечательно, — кивнул доктор.
— Простите, доктор, но всё же вы странно рассуждаете… Я не согласна с вами, — почему-то Ольге было обидно, что Генрих Яковлевич поддерживает Даню, хотя в глубине души она признавала, что слова доктора справедливы.
— Вы имеете полное право не соглашаться со мной. Так же, как я имею право не жалеть вас, подобно всем окружающим.
— Вы не смеете так говорить! Это неэтично! — Ольга, не выдержав, вскочила.
— Ещё как смею, — доктор тоже встал. — Кто-то же должен вам объяснить, что пора гнать в шею обиды и воспалённое самолюбие? Ну как же, вас, такую умницу и красавицу, да вдруг оставили и поменяли на другую! Разве это возможно? Как такое допустить…
Генрих Яковлевич не успел договорить, отхватив от Ольги звонкую оплеуху. Несколько секунд они яростно смотрели друг на друга, а потом Ольга попятилась, скрылась за дверью и опрометью побежала по коридору клиники.
Ольга быстро вышла из здания клиники и почти побежала к станции метро. Почему-то ей казалось, что Генрих Яковлевич должен вызвать полицию, ведь по сути, на него практически напала неуравновешенная пациентка. То есть, она, Ольга. В любом случае, её данные остались в регистратуре, ведь с Ольгой заключили договор. Да и у гинеколога, — приятной и очень остроумной женщины лет пятидесяти, — тоже остались данные, занесённые в карту.
Потому, если Генрих Яковлевич решит обратиться в правоохранительные органы, то найти Ольгу не составит труда. Что ж, за свои деяния нужно отвечать. Никто не давал ей права поднимать руку на человека. Ольга уже ехала в вагоне метро, когда на неё навалился невыносимый стыд. Как можно было распуститься до такой степени? Она не могла найти для себя хоть какое-нибудь оправдание, пусть плохонькое.
Это недопустимо — распускать руки. Это даже не стыдно, это невозможно вынести. И то, что доктор сам словно провоцировал её, — не в счёт. Он вёл себя максимально корректно, не сказал ни одного оскорбительного слова. Почему же она так раздухарилась?
Тяжёлое запоздалое раскаяние одолевало Ольгу на протяжении всего обратного пути. В Истре она пользовалась своей машиной, на которой и прибыла из родного города в Подмосковье, но ездить за рулём по Москве Ольга не решалась.
Глядя в окно электрички на начинающиеся прозрачные сумерки, такие, которые бывают только весной, Ольга призналась самой себе, что доктор ей очень понравился. И понравился не только как профессионал и внимательный человек. Понравился так, как мужчина нравится женщине. Видимо, этот факт и сыграл решающую роль в её необъяснимом поведении. Правда, выразилась эта симпатия, мягко говоря, странно.
Ольга ещё не доехала до Истры, когда приняла решение. Она должна попытаться всё исправить. Завтра же она запишется на приём к Генриху Яковлевичу. Она вернётся в клинику и попросит прощения у доктора. И она будет смотреть на него только как на профессионала, и думать о нём только как о докторе. Никаких вольностей и глупостей!
* * * * * * * *
Ольга вновь поехала в Москву спустя три дня, когда её выходной день совпал с приёмом у Генриха Яковлевича. Предварительно она проконсультировалась с Гулей по поводу коньяка. Ей нужен был самый лучший коньяк. Упаковав темную бутылку в специальный пакет и спрятав пакет в объемной сумке, Ольга ехала в клинику.
Волновалась ли она? Конечно. Просить прощения всегда тяжелее, чем творить всякую ерунду. Размахивать не по делу руками, например. Ничего. Она сможет как следует попросить прощения. Она собрана, настроена очень серьёзно. Ольга даже оделась соответствующе: тёмный классический пиджак, светлая глухая блузка, юбка-карандаш, строгие туфли и чёрное прямое пальто. Доктор поверит в серьёзность её намерений и искреннее раскаяние.
Ольга вышла из метро и решительно направилась в клинику. Главное, не давать себе слишком раздумывать и сомневаться.
Когда Ольга шла по коридору клиники, рассматривала вывески более внимательно, чем в прошлый раз. Обнаружила, что у одного из гинекологов на приёме фамилия такая же, как у врача-психотерапевта, — Ковалевская. Ещё одна Ковалевская работала гинекологом-эндокринологом. А у того гинеколога, которую Ольга посетила несколько дней назад, фамилия была Якушева. Судя по вывескам, Якушевых в клинике тоже было несколько. Например, врач ультразвуковой диагностики. А ещё Ольга вспомнила, что фамилия директора клиники — тоже Якушев. Якушев М.В., - она запомнила это, когда подписывала
