Книга Путь океана: зов глубин - Александра Райт

Всё ещё рассерженный на себя самого, Витал спешно собрал волосы в тугой хвост, нахлобучил треуголку и одернул привычным жестом бушлат.

— На выход! — рявкнул он в сторону пыльных занавесей у двери.

Утренний свет прорезал тучи и больно ударил по глазам.

Но каблуки сапогов бодро застучали по брусчатке в направлении пристаней. Прохожие, грузчики, торговцы, горожане и хмельные с самого утра леди нескромных манер поспешно расступались, освобождая дорогу, и неприкрыто глазели на членов Гильдии Мореходов вдали от порта. Квартирмейстер и юнга едва поспевали следом.

— Фаусто, всё готово?

— Так точно!

— Оборудование?

— На эскадре всё проверено. Заменили грот-брамселя на «Фурии». Шлюпки на «Золотых Песках» привели в порядок. Такелаж «Крылатого» в идеальном виде, — запыханно послышалось позади.

Сырой ветер с моря гнал по небу рваные серые облака. Сердитые волны пылили, и на порт Вердены, задушенной горечью погребальных костров, шла солёная свежесть.

Шум прибоя мешался с гомоном мореходов. Стоящие вдали на якорях суда скрипели такелажем, и крикливые чайки белоснежными росчерками разбавляли жизнеутверждающую какофонию единственного бойкого места в городе, проклятого чумой.

— Ремонтные материалы?

— Полный комплект, я ж докладывал.

— Что с накладными?

— Сработал на опережение, слышь. Я этим бездельникам фунт сургучу так и выложил вместе с документами. Сколько недель мы тогда якоря вымачивали, дескать, больно много бумаг у нас, и сургуч кончился?… Крысы канцелярские…

— О. Это ты ловко придумал!

Взгляд выхватил из толпы торговку пирогами в грязной повязке на лице, из-под которой проступали чёрные язвы. Бедняжка из последних сил нахваливала товар шарахающимся от неё бледным юнцам в потёртых камзолах. Однако какой-то моряк в лихо сбитой на затылок треуголку сидел на ящике и за обе щеки уплетал местное угощение.

— Провиант?

— Погружен. Капитан, а можно помедленнее? Мы за тобой едва поспеваем…

Ноги в высоких сапогах загремели по дощатому настилу порта, и Витал вдруг свернул в неприметную дверь под вывеской «Чай, кофе и другие колонiальные товары».

Команда привычно осталась снаружи.

Словно шкатулка с секретами, крохотная лавочка сплошь состояла из коробок, ящиков, сундучков, колоннами подпирающих тёмные от времени потолочные балки. Дух драгоценного кофе десятков обжарок, всевозможных чаёв и специй словно по волшебству вернул Витала в доброе расположение духа.

— А что, открыта ли мастерская? — после учтивого приветствия спросил моряк хозяйку, дородную пожилую даму в монокле за прилавком-конторкой.

— Как же, как же, любезный капитан Витал. Для вас мастерская открыта всегда, — мадам Моник положила на прилавок небольшой сверток в хрустящей бумаге с нарисованным драконом. — Это вам в знак нашей признательности за содействие в соблюдении торговых договоров на Морском Шёлковом Пути. И ещё вот, — рядом возникла огромная бутыль с чёрным мерцающим порошком.

— Сударыня, право, то была сущая малость в сравнении с той пользой, которую несут всем нам ваши товары и ваше искусство, — он тепло улыбнулся и приподнял треуголку.

Дюжина лет тут же покинула лицо хозяйки. Румянец проступил сквозь белила на её полном щеках, и торговка извлекла из-под прилавка маленькую чёрную коробочку с тонкой золотой вязью.

— Акифская сурьма, редчайшего состава, из самой чёрной сажи, — понизив голос, чрезвычайно важно отрекомендовала она, обмахиваясь видавшим виды веером с рваным кружевом.

Витал повертел коробочку в руках и сунул за пазуху.

— Вы не перестаёте меня баловать, — искренне улыбнулся он и деликатно поцеловал ей руку.

— Всегда удивлялась, зачем она вам. Вот уж не поверю, что без сажи на веках вы — не такой красавец…

Капитан снисходительно улыбнулся:

— Польщен. Однако данная «сажа» — не для красоты. Она бережёт глаза от солнца, отраженного водой.

Мадам Моник коротко и совсем по-девичьи вздохнула и, нажав на невидимую педаль, указала на ковёр в самом дальнем углу лавки.

— Благодарю, мадам Моник, дальше я помню! — Витал элегантно приподнял треуголку и посмотрел в глаза торговке. — Мне понадобиться лишь несколько минут.

Перехватив гостинцы поудобнее, он аккуратно сдвинул ковёр и распахнул дверь вниз.

* * *

В тёмной мастерской пахло грубым льняным маслом и растворителями.

Витал на ощупь нашёл рычаги, и из потайных ниш сверху полился мягкий дневной свет.

По-хозяйски оглядев просторное подполье, капитан заложил руки за спину и пошёл вдоль стен. Его взору предстали точнейшие копии мировых шедевров: Винардо, Терберг и Рембранди, Канато и Ваттуар… Витал прищурился — пёстрых цветов было всё ещё слишком много для его чувствительных глаз.

Он деловито пролистал стоящие стопками подрамники в тени у стен, иногда бросая: «божественно!», «Уна, ты бы видела!» и «золотые руки!».

Вдоволь насытившись, он развернулся к чему-то огромному посередине помещёния и рванул на себя стоящий дыбом холст.

На неотёсанных высоких козлах перед ним возвышалась массивная заготовка носовой фигуры для «Крылатого Марлина». Виталу показалось, что он уже видит, каким будет результат и мечтательно сощурился.

На столе у стены сверкали начищенными шестеренками хронометр, секстант и часы на цепочке. Удивительно, как подобное достояние Малого Орфея, острова Гильдии Мореходов, оказалось здесь, в святая святых на чёрного рынка. Все приборы он скоро замотал в мягкую замшу, переложил в заплечную сумку и двинул к выходу.

Время поджимало.

* * *

— Сударыня, я категорически доволен рисовальщиками! Клянусь, спустил бы годовой бюджет собственной флотилии на все холсты до единого! Да простят меня мастера, но Винардо вышел получше оригинала…

Мадам Моник заговорщически захихикала в кулачок и бережно вернула ему тубусы с подлинниками.

— Что же. Везу заказы адресатам, — Витал любовно огладил пожелтевшие кожаные чехлы для сокровищ мировой живописи, — ну а вы, стало быть, смело выставляйте все на торги. На Вердену вернусь нескоро, а зная вашу бережливость, за жалованье рисовальщикам могу не волноваться. Уж поди, оставите и мне, босяку, чего-нибудь?.. — Ишь каков пройдоха! — старушка легонько шлёпнула веером капитанскую грудь и зарделась от белозубой улыбки. — Храни тебя Всеведущий. Или кому ещё ты там молишься, мой мальчик…

Дверной колокольчик звякнул позади и дверь лавки захлопнулась. Шум близкого порта вновь напомнил о спешке и делах. Ожидавшие у входа Фаусто и Дафна резко прервали какой-то вялый спор и посмотрели на капитана.

— На чём мы остановились… Хм… Что Маркиз? — начал Витал.

— Да как обычно, первый из нас наготове. Лекарства загружены. У ремонтных даже у кого-то обморок случился, когда он проверял готовность расходников.

— Обзывался дохлыми слизняками! Хоть к морскому дьяволу на рога, сказал, только поскорее бы отсюда свалить, — возмутилась Дафна. — Тот случай, когда даже я с ним согласная.

Она отчаянно поморщилась и покосилась на скрипевшую мимо них огромную телегу, груженную мешками, в которых угадывались очертания человеческих тел.

— Нет причин для страха. Ты же знаешь, что никто из наших не может заразиться