меня вниз в крутящийся водоворот прилива. Я замотал головой. Хватит! Ничего не случится, я же наследник.
– Подождите, – скомандовала Ирина, – я должна до вас дотронуться, – она несмело приблизилась, но сжав губы, решительно распахнула окошко на панцире.
Багровое пламя выплеснулось на пристань. Железный страж разжал лапы и соскочил вслед за огнем. Всосал пламя и по-паучьи побежал по трапу.
– Он всё проверит, – пояснила помощница.
Я кивнул. Пускай обнюхивает. Как раз вовремя.
Пёсик забрался на корабль, и я с облегчением вздохнул. Пока гремлин бездействовал, или выжидал. Кто поймет, на что он способен?
Железный страж унесся на палубу. Повертелся, осматриваясь, и ловко поднялся на капитанский мостик.
Я затаил дыхание.
Пёсик запрыгнул на штурвал.
Я потёр подбородок. Тревога рассеялась. Шхуна не пыталась пришлёпнуть железного стража реями или придушить парусами. Так что, скорее всего обойдется. Может гремлину все равно кто управляет судном?
Пёсик спустился на палубу и поднял вверх одну из лап.
– Путь свободен, – пояснила помощница.
– Только после вас, госпожа! – обходительно предложил голем.
Ирина начала подниматься по трапу, и я пошёл за ней. Настороженно озираясь. Вроде ничего опасного, но что-то всё же не так. Я нервно облизнулся. Странно. Пусть гремлин такой лояльный, это я допускаю. Сомнения есть, но пусть. А куда подевался Чича? Тоже на всё плюнул? С трудом верится.
Я затравлено осмотрелся.
– На мель сел? – с ухмылкой поинтересовался Оливье.
Я не ответил. Чего с ним разговаривать. Помощи никакой, вред один.
– Так-то, – не успокаивался хранитель вкуса. – Чича тебе кишки выпустит! Он преданный матрос.
Я невольно вздрогнул.
– Перестань дёргаться, – прошептал Евлампий. – Он нарочно тебя изводит.
Хотелось положиться на голема, но я не мог не волноваться.
– С чего начнем? – поинтересовалась Ирина.
– Простите, – протянул я, пытаясь сообразить, что сказать.
– Нам надо переодеться, – вместо меня закончил Евлампий. – Непозволительно предстать перед королем в подобном виде.
Я кивнул и направился к дядиным покоям. Пёсик остался у трапа, а вот помощница последовала за мной.
– Сейчас при дворе актуален синий, голубой и лазурит, – по-деловому сообщила она.
– Поможете Люсьену переодеваться, госпожа? – уточнил голем, пока я открывал дверь.
Ирина остановилась, как вкопанная.
– Сами справитесь, – отрезала она.
– Он же сбежит, трусиха! – заорал Оливье.
– Мы недолго, – вздрогнув от его вопля, заверил Евлампий.
Не глядя на помощницу, я проскользнул в дядины покои, запер дверь и прислонился к ней спиной.
Глава 2. На одной цепи
– Какого поглотителя тебе надо в моём кабинете, сухопутный блохонос? – подал голос Оливье.
Я перевёл дыхание, глубоко вдохнул и уверенно произнес:
– Мы на одной цепи, и если ее снять, освободимся!
– Вполне вероятно, – откликнулся голем.
Хранитель вкуса промолчал.
Решив, что он готов слушать, я продолжил.
– Скажи, где символ свободы, и я освобожу нас!
В ответ Оливье засмеялся. Протяжно, истерично. Безумно.
– Как? Отдашь Сычу? – проблеял он.
– Нет, – возмутился я. – Сниму ошейник.
– Думаешь, – взвизгнул он, – я об этом не подумал? Да, я тысячу раз проклял свою жадность!
– Зачем? – не понял я.
– Ты жалкий орк!
– Прекратите оскорбления! – закричал голем.
– Я его похвалил! – ответил Оливье.
Голем вздохнул.
– У вас нет символа свободы? – разочарованно спросил он.
– Конечно, нет, – захрипел хранитель. – Если бы был, я давно бы предложил им воспользоваться!
– Почему вы не сознались? – разозлился я.
– Зачем? – удивился Оливье. – Твои умалишенные родственнички все нервы мне вымотали! Продай артефакт! Продай артефакт! Ну, продай артефакт! Две цены даем! – передразнил он. – Чтоб они на век кости просалили.
– Но почему вы не продали? – закричал я.
– Потому что, его уже не было! – отмахнулся хранитель вкуса. – Они опоздали, я его обменял.
– На что? – не поверил я.
– На рецепт.
– Чего? – озверел я.
– Каменного салата.
Я не верил ушам. Безумец променял ценнейший артефакт на салат. Я убью его!
– Каменный салат? – удивился Евлампий. – Его рецепт утерян с гибелью Стародола!
– Именно, – воодушевился Оливье. – Я единственный из ныне живущих знаю его.
– Но как? – воскликнул голем.
Я замахал руками, пытаясь схватить хранителя, но пальцы прошли насквозь. Я взвыл от бессильной ярости.
– Вызвали дух главного королевского повара Стародола, – игнорируя попытки сцапать его, ответил Оливье. – Он всё выболтал. В бездне междумирья скучно, а потрепаться хочется. Я, признаться, хотел расплатиться деньгами, но у меня не хватило, у этих гальюнных прихвостней бешеные цены. Пришлось оставить в залог символ свободы!
– Так, – строго сказал голем. – Люсьен, прекрати глупить и уймись!
– Я убью его! – проревел я, колотя себя по плечу.
Дядя ядовито усмехнулся, глядя на мои тщетные попытки.
– Пожалуйста, – продолжал Евлампий. – Давайте успокоимся и всё обсудим!
– Что? – заорал я. – Он поменял единственный шанс освободиться на салат!
– Он уникальный, – парировал Оливье. – Твоя свобода не стоит даже его соуса!
Я снова взвыл.
– Спокойно, – скомандовал голем. – Мы всё исправим.
– Не уверен, – зацокал хранитель вкуса.
– Почему? – не понял голем.
– Заморыш отравит наследника, и его перед приливом прикуют к колонне дворца! – весело заметил Оливье. – Вряд ли мы это исправим.
Евлампий вздохнул, а с меня слетела злость и навалилось уныние. Он прав! Надежды рухнули. Шансов не осталось.
– Пожалуйста, мы должны попробовать, – взмолился Евлампий, – расскажите про символ свободы, и мы найдем выход.
Я ошеломлено посмотрел на голема. Что с ним?
Евлампий приставил палец к несуществующим губам и подмигнул. Я, совершенно ошарашенный, повернулся к хранителю. Тот морщился, потирая серую шею.
Пока он решал, как поступить, голем подобрался к уху и зашептал:
– Я понял, мы сдадим его, когда получим символ свободы!
Я вынужденно кивнул, косясь на Оливье. Он нас не услышал.
– Ну, ладно, – благосклонно согласился хранитель. – Пять лет назад страсть к старинным рецептам завела меня в Стародол. Жуткий мир, почти уничтоженный во время войны с поглотителями.
– Каждый школьник знает, – встрял Евлампий. – Из Стародола выкачали всю магическую энергию, и мир разрушается. В нём никто не живет. Только императорские исследователи и пограничная застава защитников, следящая за Отдельным миром.
Оливье надул щеки.
– Будешь перебивать, выплывень форшмачный, вообще ничего не скажу, – плаксиво произнес он.
– Простите, – через силу выдавил голем.
– На первый раз прощаю, – любезно произнес хранитель вкуса. – В Стародоле настоящей воды почти нет. Сушь, пустошь и мёртвое море. Плыть по застывшему киселю противно даже на моей шхуне, – хранитель вздохнул. – А когда сели на мель, пришлось повозиться, – он неожиданно засмеялся. – Гремлин отрастил посудине ноги, штук сорок, и моя шхуна побежала.
Вспомнив ужимки голема, я решил подыграть и криво улыбнулся.
– Не скалься, заморыш. Твое притворство не поможет. Мы больше не друзья! – отсмеявшись, посуровел Оливье.
Я хотел сказать, где видал таких друзей, но голем предупредительно потянул за цепь, и пришлось
