сообщество так и не смогло ответить и на который необходимо дать ответ в XXI веке: если становиться на путь этнического самоопределения и превращения его в принцип создания государств, то где остановиться?
Хотелось напомнить, что переход от доминирования принципа государственной целостности к преобладанию принципа национального самоопределения привели не только к пересмотру политической карты Европы и не просто открыли «ящик Пандоры», но и определили характер наступившего XXI века. Человечество вошло в XXI век на тянитолкае, одна половина которого тянет в сторону глобальной интеграции, а другая ведет к дроблению, отчуждению, расколу. Последняя «лошадка» особо опасна, поскольку сепаоатизм несет в себе, пожалуй, наиболее сильное разрушающее начало, поскольку арктическая природа, как самого явления, так и порождающих его факторов не поддается универсальной технологии рациональных решений [1].
Тем более, что стихия сепаратизма, зачастую принимает формы ирредентизма (движения за присоединение к материнским территориям) или национально-освободительной борьбы.
Россия в своей внутренней политике столкнулась с неразрешенной дилеммой между правом национального меньшинства на самоопределение и/или сохранением территориальной целостности государства. Россия дала нам классический пример, как в зависимости от политической конъюнктуры предпочтение отдавалось то одному, то другому праву. В ходе борьбы за власть Бориса Ельцина с союзным центром во главе с М. Горбачевым потребность в поддержке республик, регионов, национальных образований вынуждала команду Ельцина отдавать предпочтение праву наций на самоопределение. Для того времени характерен ельцинский лозунг — «Каждая нация имеет право иметь столько самостоятельности, сколько сможет взять». То есть этот лозунг подразумевал, что каждая нация (национальность, национальное меньшинство) сама определяет уровень и меру самостоятельности.
После краха коммунистической системы распались три федеративных государства — СССР, Югославия и Чехословакия. Мировое сообщество оказалось перед нелегким выбором: на основании каких критериев признавать или не признавать новые страны.
В итоге было решено: признанию подлежат те территории, которые в рамках распавшихся государств обладали подобием суверенитета (в случае с СССР — 15 союзных республик). Автономные образования, входившие в состав этих республик, на независимость претендовать не могли. Критерий не бесспорный, но хотя бы четкий и ясный. На основании него и перекраивалась карта мира. На месте СССР возникли 15 новых государств, на месте Чехословакии — два. И лишь в случае с Югославией произошел сбой — Черногория не пожелала отделяться от Сербии. Вместо шести государств, которые теоретически должны были образоваться на руинах СФРЮ, получилось только пять — Словения, Хорватия, Босния-Герцеговина, Македония и «урезанная» Югославия в составе Сербии и Черногории. Так продолжалось 15 лет. И вот теперь черногорцы изменили позицию, решили воспользоваться своим «отложенным» правом на суверенитет.
На Балканах появилась независимая Черногория. На референдуме, состоявшемся в воскресенье 22 мая 2006 года, за отделение края от Сербии проголосовало 55,4 % избирателей, принявших участие в голосовании (при явке свыше 86 %), назвали символом смерти Югославии.
Справка. Нынешний премьер-министр республики Мило Джуканович начинал политическую карьеру еще в феврале 1991 года, когда Югославия находилась на переломе своей исторической судьбы и когда управлял ею президент Слободан Милошевич. Именно он заметил подающего надежды 28-летнего работника аппарата ЦК СКЮ Мило Джукановича и назначил его сразу премьер-министром республики вопреки возражению тогдашнего президента Черногории Момира Булатовича.
Молодой партийный функционер начал сразу же отрабатывать «аванс» своего патрона — включился в активную и бескомпромиссную борьбу с «антикоммунистами» и «сербофобами» в Черногории, главными политическими противниками Милошевича в Югославии.
Однако уже через три года Джуканович неожиданно для Милошевича объявляет себя приверженцем демократической идеи, становится полновластным лидером Черногории и вот уже 16 лет близко никого не допускает к своей единоличной власти.
В 1997 году Джуканович провозгласил курс на отделение Черногории от Сербии, а в марте 1999 года призвал Запад «покончить с фашистским режимом Слободана Милошевича» и публично поддержал американские бомбардировки Сербии.
Отделить часть государства от целого, Черногорию от СФРЮ, а потом от Союзной Республики Югославия было непросто. Нужно было обойти международные договоры и найти такие пути, которые одобрил бы Запад. Но поскольку США и ЕС в этот период активно проводили курс на раздробление Югославии и изоляцию Сербии, Джуканович в 2002 году при мощной поддержке Запада сумел навязать союзному югославскому руководству Белградские соглашения, на основании которых возникло новое государственное сообщество Сербии и Черногории как единый субъект международного права.
22 февраля 2005 года руководители Черногории — премьер Мило Джуканович и президент Филип Вуянович при политической (и не только) поддержке США и ЕС предложили Белграду Договор о трансформации государственного сообщества Сербии и Черногории в союз независимых и международно признанных государств Сербии и Черногории, следствием которого и стал референдум 21 мая 2006 года. В нем имели право принять участие 484 718 человек. Пришли около 90 %. Высказались за отделение Черногории 55,4 %, против 44,6 % [2].
И действительно, решив отделиться от Сербии, черногорцы добили югославскую федерацию, которая распадалась в крови и слезах с начала 70-х годов. Все это происходило во имя права народов на самоопределение, пусть даже в ущерб государствам, признанным международным сообществом. Блок за сохранение государственного сообщества Сербии и Черногории, возглавляемый лидером Социалистической народной партии Предрагом Булатовичем, получил 44,6 % [2].
Результаты референдума немедленно признали ЕС, США, Россия и даже сама Сербия. Выступая после референдума, сербский президент Борис Тадич поздравил новое государство с обретением независимости и признал, что, хотя и является сторонником сохранения союза Сербии и Черногории, как глава демократического государства не может игнорировать волеизъявление черногорцев.
