какие-то вроде были, а потом взял ведро и перевернул себе на голову. Стоял, зажмурившись, отфыркивался, а я прямо подвисла, потому что мужик был хорош, что ни говори, ничего лишнего, всё соразмерное, и то, что всем видно, и то, что обычно никому не показывают. Шрамов сколько-то, ну да я ещё вчера поняла, что или драчун, или вояка. А потом я заметила, что от него всё равно что пар идёт, ну, как от утюга, когда греется с водой. Это что ещё за неизвестная технология сушки? Надо разузнать.
Я отвисла, двинулась дальше, дошла до лестницы и спустилась вниз, на камни двора. И тут только он меня заметил.
Вытаращился, поморгал. Типа — а это что такое?
— Доброе утро, — сказала я, — если оно, конечно, доброе.
— Вы… кто, прекрасная леди? — он даже не помнит, что голышом стоит, вот умора!
— Я Серафима, и ты даже меня вчера уже спрашивал, — смеюсь. — Оденешься, или так ходить будешь?
Он натянул рубаху и портки, я подумала ещё — неужели рубаха-то единственная? Замок есть, а рубахи сменной нет? Надел штаны, и сапоги, и ремень вернул на место. Провёл пятернёй по затылку, типа — причесался.
— Меня зовут Хьюго, я владелец Мортора и младший сын графа Мерсийского, — даже поклонился, знаете ли, правда, его при том пошатывало.
Ещё и голова, наверное, болит.
— А если ты сын графа, то где твои слуги? Должны же быть? — в кино и книжках у графа целая куча слуг, или он неправильный граф?
— Разбежались, — пожал он плечами.
— Почему разбежались? — не поняла я. — Ты им не платил? Или просто задерживал зарплату? Или создавал невыносимые условия для работы?
Он опять пожал плечами.
— Прекрасная леди Серафима, откуда вы здесь взялись?
О, мы даже этого не помним?
— Так сам же привёз вчера, на скелетине такой с крыльями, — сообщила ему я. — Мы встретились на опушке какого-то дурацкого леса, я бегала по нему всю ночь, потому что меня хотели поймать. И под утро мы пересеклись на какой-то полянке. Я уже не могла бегать, а то и от тебя бы убежала. И ещё там был такой забавный призрак, он сказал, его зовут Эдрик. Он-то и приказал тебе убираться из лесу вместе со мной, пока нас не сожрали. И вот мы здесь. Поспали, теперь бы поесть и понять, что дальше.
— Вы… неужели вы из-за грани мира, прекрасная леди Серафима? — вытаращился он на меня.
— Наверное, это так называется. У нас говорят — попаданка.
— Скажите, а я вас вчера… целовал? — последнее слово он произнёс почти что с ужасом.
— Было дело, — не стала отрицать я.
Он же схватился за голову и с громким стоном опустился прямо на камни.
— Эй, ты чего? Ну, я понимаю, спьяну всякое бывает. Бить не буду.
— Я проклят, прекрасная леди Серафима. И вы теперь, очевидно, тоже.
Глава 5. И что он снова вытворил?
Хьюго смотрел — и не верил.
Неужели, неужели он поддался на уговоры Эдрика и отправился вчера в Туманный лес? Он же дал себе слово, что не станет этого делать ни за что! И чтобы с него были взятки гладки, начал пить не на закате, как обычно в последние недели, а прямо с утра!
Но вдруг она лжёт? И на самом деле он не ходил ни в какой туманный лес, а спал в замке? Тогда откуда она взялась? Привёл кто-то другой?
Нет, невозможно. Девицы из-за грани мира — ресурс редкий и ценный. Именно для таких неудачников, как он, Хьюго, кого угораздило родиться не в тот день и час. Более ни для кого и ни для чего они не имеют никакой ценности.
Магии в них обычно и нет никакой, ни тёмной, ни светлой. Но почему-то именно такие девицы могут ослабить действие проклятья, а то и вовсе снять его.
Хьюго с довольно малого возраста знал, что ходит по краю пропасти. Отец рассказал ему после того случая, когда он побил наглого мальчишку, сына кого-то из гостей. Тот обозвал Хьюго проклятым отродьем и тут же получил на орехи, хоть Хьюго и был на пару лет младше. Отец мальчишки смиренно выслушал речь графа Вильгельма о том, что он не желает в своём доме слышать ничего подобного, и впрямь больше никто и заикнуться о проклятии не смел. Но граф рассказал Хьюго всё и начистоту — о том, что сам Хьюго ни в чём не виноват, это слепая судьба, и о том, что можно прожить жизнь и не сойти с ума, и о том, как избавиться, если уж припёрло. Вроде бы, способ был действенным, но ни отец, ни Хьюго не знали лично ни одного мага из тех, кто был бы проклят и освободился от проклятия с помощью иномирянки. Или в Альтории не было таких, или тщательно скрывали.
Таких знал Эдрик, вредный дух первого графа, предка Хьюго. Но тот просто видел за свою жизнь, человеческую и потом призрачную, столько, что Хьюго и вообразить-то себе такое не мог.
После Хьюго ещё и несколько книг прочёл — как раз о том, как тёмному магу снять проклятие. И даже книги эти вроде бы писали со слов тех, кому тоже не повезло, но кто не сдался и победил.
Очевидно, Хьюго сдался и проиграл. Но… даже если он спасётся, ему нет прощения. Поэтому в том спасении нет никакого смысла, совсем никакого. И он столько раз пытался объяснить это Эдрику… но Эдрик упёрся и говорил — нет, пойдёшь и сделаешь всё, что нужно.
Хьюго не собирался никуда идти, и ловить в лесу девушку — тем более, что за дикость — охотиться на девушек, будто это зайцы какие или козы? Охотиться надо на зверей, а в Туманном лесу — истреблять нежить, раз уж там такое место, что нежить там плодится и множится, и то и дело лезет наружу. Уж Хьюго-то знает, потому что его первый поход на нежить состоялся в тринадцать лет, вёл тот поход старший брат Стефан. И тогда оказалось, что хоть самый младший сын графа Вильгельма и юн, но магической силы у него достаточно, рука тверда, а сердце не знает страха. И уже через три года он сам повёл отряд — когда нежить повылезла из-под гор и угрожала здешним поселениям. И год от года ходил сам и водил других.
Так вышло, что отец полностью переложил заботу о защите людей от нежити Туманного леса
