Рейнардо тоже почти не спал.
Хотя оба они усердно делали вид, что это не так, не разговаривали. Да и о чем им говорить?
Где-то под утро Рейнардо задремал, Хена слышала, как он всхлипывает во сне, что-то бормочет, кажется даже, зовет маму. Как ребенок. Ему страшно. И если днем удается держаться, то ночью это наваливается. Принц уж точно к такому не привык.
А утром, проснувшись, он делал вид, что все хорошо.
Вылез из кровати, умылся холодной водой, оделся, старательно застегнув на все пуговки.
Завтракали молча. Рейнардо хмуро смотрел в тарелку, словно ему было неловко за вчерашние откровения, а то и за сны, которые снились ночью, лишь изредка бросая на Хену короткие взгляды.
Хена молчала тоже.
До того момента, когда Рейнардо чуть не навернулся с лошади, пытаясь влезть в седло. Но это не его оплошность, подпруга оказалась не закреплена. Человек, который седлал для принца лошадь – попросту не застегнул ремень, и седло съехало, стоило только поставить ногу в стремя.
Шушак тебя задери! Хена выругалась. Ведь это и ее вина, она должна следить. Пусть они пока на родной земле и врагов тут нет, но безопасность принца – это ее работа. Пусть раньше от нее требовалось лишь дать в морду в нужный момент, но сейчас все иначе.
Карбера весело заржал, его люди подхватили.
Рейнардо успел отпрыгнуть и устоять, седло рухнуло к ногам. Хена бросилась к нему.
– Простите, ваше высочество!
– Хена! – он остановил ее взглядом. Видно, что сам слегка растерян, не ожидал, но она выходит из образа?
– Ты не ушибся, Наро? – постаралась взять себя в руки. Больше такого не повторится.
– Все нормально, – кивнул он. И обернулся к Карбере. – Сэр Густаво! Что это значит?
Карбера картинно пожал плечами.
– Мальчишка-конюх не справился со своей работой, а вы не заметили? Велите выпороть? – с ядовитой усмешкой поинтересовался он.
Рейнардо сжал зубы. Понятно, что реальной власти у него нет, и Карбера даже не ему служит. Но это вопиющее неуважение. Жаловаться только некому. Да и не станет Рейнардо жаловаться, это Хена могла сказать наверняка.
– Это ведь твоих рук дело, ублюдок! – не выдержала Хена.
– Потише, сучка, – фыркнул Карбера, глядя на нее сверху вниз. – Не забывай кто я, и кто ты. Я рыцарь и господин, а ты – дворовая девка!
И сплюнул в сторону.
– Я фаворитка его высочества, – как только могла спокойно сказала Хена. – И буду говорить с тобой так, как хочу. Наглая фаворитка, как полагается. Я запомню, что ты сделал.
Карберу это повеселило.
– Запоминай. Смотри, а то с хорошей памятью не живут долго.
– Это угроза, сэр Густаво? – холодно поинтересовался Рейнардо.
– Добрый совет, – кивнул тот. – Нам пора ехать.
И повернул свою лошадь к дороге. Помогать принцу он точно не собирается.
Рейнардо поднял седло и с усилием закинул на спину лошади. Хена попыталась влезть и помочь ему, но он остановил.
– Я сам, – буркнул тихо.
Надо признать, он знал, как седлать лошадь. Закрепил ремни, все проверил.
– Простите, – шепнула Хена, ужасно стыдно было. – Я должна следить…
– Следи, – так же тихо согласился он, без всякого выражения. Залез в седло.
Ехали молча. Долго, бесконечно долго. Хена ехала на полкорпуса позади, за своим принцем, глядя ему в спину… виновато…
К вечеру они будут в порту.
Шумная Кальяда стояла на длинном мысе, так что в какой-то момент дорога вильнула к морю. Бесконечная даль, где лазурный переходит в бледно-голубую дымку у горизонта. Крики чаек, шорох волн.
Хене приходилось переплывать море, но каждый раз сердце наполнялось священным трепетом. Когда больше не земля под ногами, и от тебя ничего не зависит… щепка в пучине… остается только молиться.
Она ступит на корабль, и обратной дороги уже не будет.
И, конечно, никуда Хена не сбежит.
– Красиво… – тихо сказал Рейнардо рядом с ней.
Она обернулась.
Принц задумчиво смотрел вдаль, и на его губах застыла почти мечтательная улыбка.
– Море всегда красиво, – согласилась Хена.
– Не только море, – сказал он. – Все это. Розоватый песочек, мелкие камешки у воды, высокая трава, олеандры на склоне и высокие сосны на холме. Я ведь вырос не во дворце, а в Плоне, на побережье, и все это… Это моя земля и за это стоит сражаться.
Небо отражается в серых глазах. Улыбка блаженного.
– Сражаться стоит за свою жизнь и жизнь близких людей, – хмуро сказала Хена.
Рейнардо усмехнулся.
– Да, несомненно. Но это тоже, согласись, очень важно.
– Вам виднее, – Хена пожала плечами.
– Тебе.
– Тебе виднее, – поправилась она.
– Если будешь сбиваться, не пугайся, просто держись естественно. И ты права, наглая фаворитка – это как раз очень правильная и удобная роль. Только не переигрывай, будь осторожна. Начать придется уже сегодня вечером.
Как только они поднимутся на борт.
– А почему Плона? – спросила Хена.
– Я был слабым, болезненным ребенком, – сказал Рейнардо. – Отец решил, что морской воздух пойдет мне на пользу. К тому же, на тот момент у них с матерью были сложные отношения.
– Тебя сослали подальше?
– Я думаю, это к лучшему, – сказал он. – Кто знает… У меня было отличное детство.
Может быть. Олеандры на склоне… Олеандры ядовиты. А сосны дают плохую тень. И в детских воспоминаниях Хены – совсем иное.
Но каждому – свое.
Кальяда начиналась долгими небогатыми пригородами, рыбацкими деревушками, ремесленными кварталами, рядами кипарисов вдоль дороги. Приближаясь слишком медленно… или Хене так казалось, потому что хотелось покончить скорее.
Понять, как это будет.
Страшно не справиться. Здесь нет разбойников, которые выпрыгивают из-за кустов с диким криком, нет битв, но ей постоянно нужно быть начеку. Нужно играть роль…
И чем ближе Кальяда, тем отчетливее становилась понятно – Хена не готова, она просто не понимает как себя вести. Но отступать некуда. И нет времени по этому поводу страдать.
– Расслабься, – тихо сказал Рейнардо, поравнявшись с ней, подъехав ближе. – Сейчас ничего страшного не будет. Уже вечер, нас просто проводят в каюту, накормят ужином, и все. Только не торопись. Сначала спешусь я, подойду, подам тебе руку. Потом ты. Так будет достоверней.
Уже видны корабли.
