резко пахнущей жидкостью, приложила его к больной ноге. Что бы оно ни упало, пришлось связать концы.
Пока переворачивала, на вид такого худого, но безмерно тяжёлого работодателя, триста раз в голове пожалела о том, что вышла из своей комнаты. Семь потов сошло с меня, делая платье на спине мокрым, создавая дискомфорт, неприятно липнув к телу. Перевернув, я с интересом уставилась на татуировку, заполнявшую большую часть спины. Такие рисунки я видела впервые. Спину, от лопаток до поясницы, украшал огромный дракон, но на тех местах, где были изображены раскрытые, огромные крылья, стояли, словно выжженные руны. Аккуратно коснувшись пальчиками, я прошлась по очертанию символов, отмечая, что это точно шрамы от ожога. Граф застонал, но голос потонул в гробовой тишине комнаты.
Намочив полотенце, медленно, стараясь не причинить боли, стала смывать остатки грязи с его тела. Да, первое мнение не было ошибочным, и крепкие мышцы подтверждали то, что мужчина не боится физической нагрузки. Убедившись, что пик миновал, решила ещё несколько минут понаблюдать за хозяином, забравшись в огромную постель на свободное место. Мы в приюте так часто следили за больными друзьями, когда за душой у ребёнка ни гроша, а деньги на лекарство, выделенное богатыми спонсорами, ушли на новое пальто смотрительнице. Часто устраивали посты у больного, и в случае жара всегда обмывали водой со спиртом, чтобы хоть на немного сбить жар, сжигающий тело. Правда были и исключения.
Малышка Сью всегда была слабее окружающих её детей по здоровью, с ней-то мы и попали в приют, считай в одно время. До сих пор помню её огромные голубые глаза на осунувшемся от голода лице. Русые тонкие косы свисали до поясницы, а мелкие худые пальчики крепко сжимали бурого мишку. Она почему-то никогда с ним не расставалась. История, как и у многих детей, оказалась до банальности проста. Отец сильно пил, и в конечном итоге, споил и мать. Они так и умерли в пьяном угаре, когда уголь выпал с полуразрушенной печи. Девочку удалось спасти соседям, отчего ребёнок стал, замкнут и трудно шёл на контакт. Может, нас объединяло одно горе, или я просто понравилась малышке. Но Сью с первого дня стала таскаться за мной везде. Так мы и дружили два года, пока однажды, я и ещё трое ребят не участвовали в вылазке за провизией, и были пойманы в последний момент, когда тянули ещё одну банку варенья. А малышка Сью, по своей глупости, как выяснилось позже, просто стояла за углом и ждала, пока я освобожусь.
Наша надзирательница, слово учительница просто невозможно было применять по отношению к данной стерве, оставила нас, в качестве наказания провести ночь на улице, заперев все входы и выходы. Только через три часа, когда огромный ливень, застилал всё пространство, малышка вышла из-за укрытия. Но было уже поздно. Следующие сутки возле её малютки, я не забуду никогда. Когда блеск некогда очаровательных глаз меркнет, принося душе покой, ты осознаёшь всю никчёмность бытия. Наступает какое-то осознание неизбежности смерти.
Мне было десять лет. Я была единственная, кто принёс белую лилию на свежую маленькую могилку. Тогда я осознала, что никогда не смогу ни к кому привязаться, раз это так больно. Но как, же я тогда ошибалась. На этой мысли я и провалилась в сон, где мне всё так же слышался детский смех Сью.
— Что вы здесь делаете? — громкий голос вытянул меня из паутины сновидений, возвращая в реальность. Испугавшись, я резко попыталась вскочить, но запуталась в юбке и кулём слетела с кровати. Волосы закрыли весь обзор, видимо, за ночь ленточка свалилась где-то в постели.
— С вами все в порядке? — надо мной, свесив голову с края, безбожно хохотал граф. Я аж задохнулась от гнева. Только открыла рот, чтобы набрать как можно больше воздуха для ответа, как туда набились пряди, заставляя задохнуться в приступе кашля. Да что за чёрт! Убрав мочалку, что волосами зовётся, я подскочила с пола, всё ещё решая, закатить скандал или промолчать. Хотя терпение и смирение — это явно не моё.
— А что вы ржёте, как зебра тумаканская? — смех графа оборвался на полу вздохе, но я уже набрала обороты. — Знала бы, что вы так меня за спасение отблагодарите, бросила бы вас помирать от горячки. А наутро господам полицейским, которые нашли ваш бездыханный труп, сообщила бы о том, что крепко спала и никакого погорелого графа в глаза не видела!
Ну, всё, как говорится: «— не будите во мне хомячка!» Я вся такая злая, для пущего образа руки на груди скрестила, и взгляд подобрала, самый суровый. Жду, когда он раскается. А этот граф недобитый, с умным видом, подорвался со своей постели, пройдя чинным шагом к уборной. Зашёл, крепко прикрыв дверь, и как, заржал во весь голос, да так, что мне кажется, со стороны, этот смех напоминал душевнобольного. Ах, ему ещё и смешно?! Ну, смейся, я тебе ещё устрою.
Подняв таз с водой, я примостила его над дверью в ванну, закрепив банальным заклинанием. И с гордым видом ушла, громко хлопнув дверью. Мы так часто шутили над охранниками в приюте. Добежала до своей комнаты и стою, жду. Долго меня ожидать не заставили. Громкий крик «— Шантия!» подействовал, словно бальзам на мою обиженную душу. Градус настроения пополз вверх, а я от греха подальше забралась в свою комнату, закрывшись на все замки.
Королевский замок
Дамиан Тэнвиль
Нервно отбивая дроби пальцами, я ожидал, когда же у короля окончится приступ. Ведь как ещё назвать то, что правитель уже давился от смеха, смахивая слёзы.
— Как там она тебя назвала? — выдавил он, между своим хохотом.
— Зеброй тумаканской! — чуть резче, чем положено ответил, надеясь, что король, наконец-то уймёт свои разгулявшиеся эмоции, и мы уже приступим к расследованию его покушения.
— Ух, не могу, — вытер рукавом белоснежной рубашки глаза, немного успокоившись. — И вдобавок убежала, вывернув на твою голову таз?
— Так и было, — поднявшись со своего места, двинулся к распахнутому окну в королевских покоях.
— И где ты зарыл труп несчастной? — я даже от неожиданности развернулся к королю, вскидывая удивлённо бровь, встречаясь с лукавым взглядом.
— Нигде. — Что-то меня начинает доставать этот допрос.
— Как это нигде? Ты что же, деспот, испепелил девчонку? — с огромным театральным мастерством переспросил друг.
— Да не убивал я её, — теперь настала очередь королю удивляться. — И, даже более того, оставил работать и дальше в своём замке.
— С ума сойти. Да тобой же детей непослушных пугают. И не ты ли убивал
