Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
не дала ощутимых результатов. Иншаков оказался просто спекулянтом, он сознался во всем и был осужден Народным судом по статье 107-й уголовного кодекса.
Однажды на исходе дня пришел капитан Гаев, и по одному его виду полковник понял, что произошло что-то важное. С трудом сдерживая улыбку, Гаев молча положил на стол полковника ничем не примечательный серенький конверт.
На конверте была марка достоинством в 40 копеек, погашенная семнадцатого мая почтовым отделением одного из небольших районных городов Подмосковья. Адрес был напечатан, судя по шрифту, на портативной машинке старого типа, буквы Р и О западали, пропечатываясь только наполовину. Обратного адреса на конверте не было.
Полковник осторожно вскрыл конверт. Гаев нервно ходил по кабинету: то присаживаясь на диван, то вскакивая опять, он еле сдерживал свое нетерпение.
— Сядь, не мельтеши перед глазами, — сказал полковник Гаеву и прочел письмо сначала про себя, а потом вслух. Письмо было кратким и телеграфно-лаконичным; так же как и адрес, оно было напечатано на машинке, подписи не было:
«Редко бываю Москве — задержался ответом, будьте двадцать первого тринадцать часов Суворовском бульваре стороны Арбатской, слева третья скамейка от справочного киоска, правой руке держите веточку белой сирени».
Двадцать первого мая выдался хороший, ясный день. С утра прошла гроза, освежила и умыла город, листва на деревьях стала ярче, боярышник цвел буйным цветом.
На садовой скамейке Суворовского бульвара сидел человек лет тридцати, лицо его, необычайно простое и добродушное, вызывало симпатию с первого взгляда. Он был без галстука, в легкой трикотажной рубашке с короткими рукавами и светлых брюках. Синий пиджак лежал у него на коленях, в правой руке он держал веточку чудесной белой сирени.
Рядом с ним слева, мирно покачивая коляску со спящим ребенком и читая книгу, сидела молодая мать. Около нее старичок, опершись подбородком о набалдашник палки, наблюдал за девочкой, игравшей мячом.
Был час дня.
Две маленькие девочки в школьной форме и белых парадных фартуках остановились, разглядывая свои покупки. Они купили тетрадки в клеточку и по десятку перьев.
— Смотри, Кира, — сказала одна, — когда мы поступили в первый класс, перышко стоило три копейки, а теперь, после снижения, только две.
— Вот погоди, — сказала другая, — еще два снижения — и перья будут давать даром.
Девочки ушли, прижимая к груди тетради. Рядом с молодым человеком, справа, села девушка с книжкой. Она пристально изучала веточку сирени в его руке, а потом сказала:
— Я нашла счастье в вашей сирени, это счастье мое, разрешите я его возьму.
— Счастье, девушка, ваше, берите его, — многозначительно сказал молодой человек.
Девушка покраснела от смущения, но все же оторвала пятилепестковый цветок и положила его в рот. На коленях ее лежала книжка «Курс физики» Соколова, — девушка готовилась к экзамену на аттестат зрелости. Почитав еще немного, она встала и ушла. Вместо нее села пожилая дама в очках и соломенной шляпке, украшенной букетиком искусственных ромашек и каких-то еще неизвестных цветов. Она долго вышивала болгарским крестом подушку, а затем тоже ушла.
Молодая мать с детской коляской направилась в сторону Арбата, старичок, положив мяч в сетку и взяв ребенка за руку, ушел к Никитским воротам. А молодой человек с веточкой сирени, бросая пытливый взгляд на каждого человека, проходящего мимо, все еще сидел на садовой скамейке.
И двадцать второго и двадцать третьего мая молодой человек с веточкой белой сирени сидел на садовой скамейке с часу дня до четырех. Но тот, кого он ждал, так и не пришел на свидание.
8. Католическое благословение
Полковник Каширин отлично понимал, что где-то, в чем-то, в какой-то мелочи допущена непоправимая ошибка. Но где? В чем?
И сейчас, когда он спускался опять к Зубову, пока шел длинным, бесконечным коридором мимо дверей в мягкой обивке, этот вопрос не давал ему покоя.
Зубов его ждал. Полковник, передав ему письмо в сером конверте, занял место в кресле, в тени портьеры. Зубов позвонил, вошел лейтенант.
— Рубцов-Клюев доставлен?
— В приемной, — ответил лейтенант.
— Давайте его.
Лейтенант вышел и ввел Клюева. Клюев был чисто выбрит, умыт, опрятен, выражение его глаз стало спокойнее, и только руки попрежнему нервно теребили кепку.
— Ну что ж, — начал подчеркнуто сухо Зубов, — вы нас обманули?!
— Нет! Клянусь честью, нет!! — горячо запротестовал Клюев.
— Честью? — переспросил подполковник.
— Чем хотите! Мамой своей! Светлой памятью моего прошлого…
— Нам нужны не мелодраматические клятвы, а дела. Мы проверяем вас, Клюев, и убеждаемся, что вы нас обманули.
— Скажите, где, когда, в чем я вас обманул? — горячо сказал Клюев.
— Здесь вопросы задаю я, понятно? — поправил его подполковник.
— Простите! — извинился Клюев.
— Повторите, какое объявление вы должны были дать в Мосгорсправке по прибытии в Москву?
— «Продается старинный зеркальный шифоньер красного дерева» и указать фамилию Рубцова и номер почтового отделения до востребования, — с готовностью ответил Клюев.
— Номер какого-либо определенного почтового отделения? — переспросил подполковник.
— Нет, любого.
— Скажем, вы, Клюев, добрались до Москвы, дали такое объявление и получили вот такой ответ. Возьмите письмо, прочтите.
Взяв из рук подполковника письмо, Клюев внимательно прочел его и вернул обратно.
— Как бы вы, Клюев, поступили, получив такое письмо? — спросил подполковник.
— Я, конечно, пошел бы на этот Суворовский бульвар, сел на третью скамейку с веточкой сирени и ждал.
— А если мы все это проделали, но никто не пришел?
— Этого не может быть!
— Клюев, я вас еще раз предупреждаю, не забывайте, где вы находитесь! — предупредил его подполковник.
— Простите, я волнуюсь. Этот гражданин, ну который был на Суворовском бульваре, как он держал веточку сирени?
— Как указано в письме, в правой руке, примерно так, — и, взяв в правую руку карандаш, подполковник показал, как бы он держал ветку сирени.
— Нет, что вы! — волнуясь, сказал Клюев, — так он ни за что не подойдет.
— Почему?
Заинтересовавшись, полковник Каширин встал и подошел к столу. И Клюев, уже понимая, что главный здесь вот этот высокий седеющий человек с проницательными серыми глазами, заговорил, обращаясь к нему:
— Помните, вы это тоже слышали, я рассказывал: на даче, близ города Берхтесгадена, францисканский монах Доменико Биджаретти, мы звали его Диб, обучал нас коду внешней связи. Внешняя связь — это внешние опознавательные знаки, при помощи которых агенты налаживают связь, не зная друг друга. Эти кодированные знаки меняются каждые три месяца и как бы служат бессловесным паролем. На апрель, май и июнь кодированный знак внешней связи — три пальца правой руки, сложенные
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
