Кабинка была закрыта. Из за двери доносилось тяжелое дыхание. Соседние писуары тихо журчали, и были похожи на фонтаны слез в Бахчисарае, воспетые Пушкиным. Когда Вика входила в «Венеру в мехах», Лиза стояла перед дверью с рисунком из кружочка и треугольника с острым углом вниз. Абстрактному мужскому символу кто-то подрисовал черточку, символ стал конкретным. Когда Вика искала следы Лизы на мутоновой шубе, Лиза решилась войти. Мужику, который уставился на нее с открытым ртом и ширинкой она твердо сказала: «Я не к вам». Мужик вышел. Сортир опустел, но Лиза знала, что не совсем. Где-то рядом затаился Стас. Чтобы загнанный в угол певец-маньяк не совершил какую-нибудь глупость, вроде убийства Лизы, Лиза громко сказала: «Не бойтесь, я вас не выдам. Я просто поговорить». В ответ ни звука. Охотница за маньяками сделала один нерешительный шаг, потом второй, потом наклонилась посмотреть, не видно ли ног под дверцами кабинок. Ног не было. Забрался на унитаз – догадалась Лиза. Сердце шумело так, что не было слышно собственных шагов. Грудь вздымалась так, что вот-вот лопнет бюстгальтер. Во рту пересохло так, что … В общем, пересохло и все. Страх сгущался, накапливался, и заполнял мужскую уборную. Лиза сделал еще один шаг, и вошла в этот страх, как в туман. В возбужденном мозгу мелькнули картинки: «Ежик в тумане» и «Кларисса Старлинг идет к Ганнибалу Лектору». Лиза подошла к предполагаемому убежищу маньяка и решительно вступила в контакт.
– Я понимаю вас. Поверьте. Понимаю-понимаю, да. У меня тоже есть страшные мысли, которые меня пугают. (Лизе вспомнились узкие, короткие шорты, порванные на пикантных местах, марки «tease» из соседнего магазина «Солнечный берег», такие как у Памеллы Андерсон. ) Что-то темное поднимается из глубины души, ты сопротивляешься этому, но сил все меньше и меньше. И очень важно, чтобы кто-то в этот момент помог сознанию бороться с этим. Я ведь все поняла. Вы там, в подвале, с куклами, как бы предупреждали, что может произойти. Что еще чуть-чуть и на месте кукол могут быть реальные люди. Как бы звали на помощь.
«О, зона рОдная, что же это? Че она мелет? Какие куклы, какой подвал?» – Таракан растерянно шарил в памяти.
– Я ничего не брал, никаких кукол, – угрюмо крикнул он из за дверцы, – зачем они мне?
– Да, да. Конечно. Зачем вам куклы, – поддакивала Лиза маньяку, а про себя думала: «Конечно, тебе живых подавай». «Причем тебя, дура! – сказал Лизе внутренний голос, – Вали отсюда, пока не поздно!» Лиза не послушала внутренний голос, подошла к кабинке и присела рядом. «Что еще сказать такого жизнеутверждающего?» Мыслей не было. В голове вертелось только: «Ну, что сказать, ну что сказать. Устроены так люди…»
– Точно! Как я сразу не догадалась. Вам надо спеть! Излить душу. Написать песню о своих чувствах. Освободиться от них. Таракан чуть не рухнул со своего постамента: «Что мне сделать?»
– Я читала в журнале, что многих писателей, художников, поэтов, певцов обуревали страшные, преступные мысли. Но они рассказывали об этом, выпускали, так сказать, пар, и все. Напишите, например, балладу. Причем вы же будите писать со знанием дела. Это придаст подлинности.
Лизу понесло:
– Это будет такая мрачная баллада. Сначала тревожные аккорды синтезатора, а потом откровенная исповедь черного сердца и… кульминация с барабанами, с гитарным запилом! Да всем башню снесет! – в экстазе восклицала Лиза. – Все будут в шоке! Вас ждет успех. Вы станете русским Ником Кейвом! Джимом Морисоном! А я, а я… Я вам буду помогать, буду вашим продюсером.
Таракан увлекся, поднатужился и попробовал что-нибудь сочинить. В голове, спотыкаясь, побежали первые строчки. « Раз пошел на дело я и …э, верный кореш. ЭЭЭ, че дальше? Брать решили мы пивной ларек. Выхватил я смело … Че, мля, я выхватил? Финку? Отмычку? Стакан? Кореш – мореш – пореш. Че-то не складывается. Раз пошел на дело я и верный кореш. Брать решили мы пивной ларек. Выпили мы смело! Траля ляляля … и рванули быстро на утек!» Таракан обрадовался своему таланту. Но мысли о пиве напомнили ему, что он давно хотел отлить. Новорожденный поэт-песенник заерзал на стульчаке и начал нервничать. Нужда росла, перестала быть малой. Мысли о карьере шансонье утекли, как вода в унитаз. Терпение лопнуло. Таракан спрыгнул с насеста и с воплем «Ууу, мля, больше не могу!» решительно вжикнул молнией на ширинке. Стринги были слишком малы. Замок зацепился за теплое, нежное и пленник туалетной кабинки заорал от боли. От страха Лиза упала на пол. «Вот оно как происходит. Вжикнет молния на штанах и ты – изнасилованное тело. Потом хрясь по голове – и ты лежишь в мужском сортире холодная, как кукла. Ну, все, пока, дура, – попрощался внутренний голос с бедной Лизой, – нашла на свою попу последнее приключение». Она с надеждой подумала об обмороке, который спасет ее от боли и предсмертных унижений. А пока, в ожидании обморока она поползла на карачках к выходу.
– ААА! Помогите! – неслось ей в зад. «Заманивает», – решила Лиза и перешла на резвый аллюр, так и не встав на ноги.
10
«Воторолла!» – от восхищения Женек забыл, зачем пришел. Ни у кого из его знакомых не было мобильного телефона. И у Женька тоже не было. У Женька был пейджер. Выдали на работе, сказали: «Будешь всегда на связи, отключишь – убьем». Правда, к сети так и не подключили. Патроныч небрежно нажал на кнопку, небрежно поднес агрегат к уху и небрежно сказал: «Алле». Затем оживился: «Здорово, Катерина Васильевна, здорово. Как жизнь? Уголовный кодекс не нарушаешь? Ну, потихоньку, так потихоньку. Хе-хе. Не арестую. Не арестую. Я тя не слышал. А я не при исполнении. Согласно статье 43 УПК я имею право не отвечать на ваши провокационные вопросы, Катерина Васильевна. Просьба? Ну, давай. Пишу, пишу. Что-что хапнула? 320 долларов, так. Сколька, сколька? 35 долларов штука? Елы, вот это да! ЧЁ?! И за это 30баксов!? Оборзели! Ну и че надо та? Аааа. Слышь, Кать, некода мне, дел по горло. Ну, ну ладно не ной, не ной. Не ной, говорю. Ща разберемся. Решу, решу. Не ной, перезвоню, через… так… – Патроныч, вдруг посмотрел на Женька с интересом, – через час перезвоню. Все отбой».
– Так, Копыто, чё пришел, у нас что, дел никаких нет?
– Я не Копыто, а КАпытов. На обед хочу смотаться.
– После смены смотаешься. Задача у меня для тебя есть, серьезная, Копыто.
«Вот он – шанс -то!» Женька охватила сложная гамма чувств. Благодарность за доверие, решимость своротить горы,
