и оглядываю комнату. Прошло уже сорок минут, а Краснова какого-то черта все еще нет.
Ладно, Юля, забудь. Это его проблемы. Не придет, у тебя будут вино и пицца — все для идеального вечера воскресенья. И никакие мужики не нужны, тем более такие, как Краснов. Вытягиваю губы трубочкой, думая, почему его до сих пор нет. Прихорашивается? Это не в его стиле. Может, случилось что-то? Тогда сказал бы. Ай, пофиг.
Звонок в дверь заставляет заволноваться, и я, поправив костюм и смахнув прядку со лба, открываю, надеясь, что на пороге стоит Максим, но вместо него там улыбающийся доставщик, который протягивает пиццу, желая приятного аппетита, и удаляется так же быстро, как и появился.
Ладно, Краснов, если решил оставить мне утешительный приз в виде пиццы, то и овощ в помощь, точнее, хрен с тобой. Захлопываю дверь и слышу сигнал телефона. Несусь со всех ног, как влюбленная идиотка, чтобы увидеть короткую фразу:
i«Прости, я не смогу прийти»./i
Глава 8. СМС-ки
Чтобы не смущать Рыбку, решаю подняться к себе. Да и правда надо взять вещи — душ перед сном не помешает. Как знать, чем закончится фильм.
От одних только фантазий член дергается. Лежать, дружище, пока рано так красноречиво намекать Сомовой на продолжение банкета. Может, через пару часов, когда она разомлеет от вина и подобреет, поняв, что я запомнил ее любовь к пицце с морепродуктами.
Хотя я особо и не старался заучить привычки Юли. Это как-то само собой отложилось на подкорке, чтобы выставлять меня в выгодном свете в подходящие моменты. Поднимаюсь, шагая через ступеньку, и долго вожусь с ключами, запутавшись в двух связках, когда на лестничную площадку выплывает бледная Жанна Валерьевна.
Сначала не обращаю на нее внимания, думая, что наверняка с мужем поссорилась или еще чего, но, видя, как она начинает задыхаться, понимаю, что без помощи ей не обойтись.
— М-м-м-максим… А..Ал… Алекс… — она задыхается, и я подхожу ближе и, придерживая за плечи, усаживаю на лестницу. Что за женщины сегодня мне попадаются? Одна почти ревет, у второй вот-вот случится приступ!
— Можно просто Максим, — говорю грубо, надеясь, что она придет в чувство. — Что случилось, Жанна Валерьевна?
— Димка упал… — она смотрит перед собой, но я готов поспорить, что ни черта не видит, потому что слишком шокирована. — Не может на ногу наступить, а скорая приедет только через два часа, — женщина произносит это на одном вдохе и заходится слезами. — А я не могу сесть за руль, меня всю трясет.
— Такси? — предлагаю разумное решение, которое тут же отметается соседкой.
— Полчаса машину ждать.
Мне изо всех сил не хочется предлагать свою помощь, потому что где-то в затылке интуиция бьется в агонии, предчувствуя тотальный пиздец, но поступить иначе не могу. Вашу ж дивизию! За что мне это дерьмо?
— Я вас отвезу. Идите собирайтесь, я зайду и заберу Диму, — выдаю четко и прячусь за дверью квартиры, думая, не приложиться ли о стену кулаком.
Переодеваюсь и, подхватив ключи, без стука вхожу в квартиру напротив. Жанна Валерьевна уже готова и, кажется, даже повеселела. Может, не надо было ей помогать? Хотя, глядя на распухшую ногу пацана, понимаю: все-таки я оказался тут очень вовремя. Мы спускаемся на лифте и на всех парах несемся в больницу.
В суматохе забываю о телефоне. Дорога занимает добрых двадцать минут, столько же уходит на регистрацию больного. Кричу на врача, чтобы ребенку помогли, потому что пока мы занимаемся оформлением, ему легче не становится. Помню всю эту бюрократию и мысленно содрогаюсь. Надеюсь, Димка быстро заживет, я ему даже индивидуальные тренировки подберу, чтобы быстро и безопасно в строй вернулся.
Только когда они уходят с врачом, выдыхаю, опускаясь на кушетку, и достаю телефон. Сука! Прошел почти час, а я так ничего и не сказал Рыбке. Быстро набираю «Прости, я не смогу прийти» и отправляю. Решаю, что нечестно так отшивать Сомову, поэтому дописываю второе сообщение, где коротко обрисовываю всю ситуацию. Нажимаю «Отправить», но оно зависает в сети.
А Юля тем временем увидела первое сообщение. Да какого хера я сегодня такой фартовый? Поднимаю телефон, надеясь поймать сеть, но все остается так же. Рыбка, прочитай второе сообщение, когда оно тебе придет, прошу.
Но конечно же она его не читает. Ни спустя пять минут, ни через тридцать пять, когда мы втроем возвращаемся обратно. Юля перешла в полное игнорирование, но от меня так легко не отделаться, тем более когда у меня есть ключ от ее квартиры.
Жанна Валерьевна долго распинается в благодарностях и приглашает на ужин. Я только киваю, потому что спорить желания нет, а, если начну возражать, она не отвяжется. Уже вообразила меня спасителем и жаждет отблагодарить. С этим я разберусь позже. Пока у меня есть дело первой важности: злая Рыбка, которую нужно задобрить.
Выхожу из машины и поднимаю голову. Фух, свет горит, значит, еще не спит. Пацана несу обратно тоже на руках. Ему, конечно, выдали костыли, но он потренируется на них ходить утром. А мне подрабатывать учителем некогда. Хватило того, что я настоятельно рекомендовал с разрешения врача вернуться к спорту. Рассказал про свое восстановление, и Жанна Валерьевна расплылась в улыбке. Какая жуткая ба… женщина. Хитрая, как лиса, прикрывается невинной овечкой, но на самом деле та еще мегера. Быстро прощаюсь, оставляя мальца в гостиной на диване, и отказываюсь от кофе, потому что все мысли теперь заняты Рыбкой.
Открываю телефон, надеясь увидеть две галочки рядом со вторым сообщением, но она по-прежнему одна. Спускаюсь на этаж ниже и осторожно стучу в дверь, не решаясь пользоваться звонком, чтобы не разбудить, если Юля вдруг уснула. Жду, снова стучу и опять встречаюсь с тишиной. Да какого хрена, Сомова?
Звоню, но абонент не абонент. Выключила! И за что мне такое счастье?
Еще пару раз повторяю махинацию со стуком, каждый раз натыкаясь на молчание. Хочется жахнуть по двери ногой, тогда, наверное, точно услышит, но сдерживаюсь и, облокотившись на железное полотно, делаю несколько глубоких вдохов.
Взгляд натыкается на замочную скважину, и я победно улыбаюсь, решая идти ва-банк. Сама же оставила мне ключи, Рыбка. Теперь не отвертеться. Завтра же утром сделаю слепок, чтобы всегда можно было зайти в квартиру, даже когда она будет обижаться.
Прикрываю глаза, представляя разъяренную пиранью, и отчего-то радуюсь. Ничего, пусть покричит, зато буду знать, что ей не все
