ими императором, третьи настаивали на союзе с Равеннским двором. Во время междоусобиц погиб Атаульф. Королем стал Сигерих, но и он погиб через неделю. Затем был избран Валия. Он повел вестготов к Гадитанскому проливу, чтобы переправиться в Африку, но помешала буря. Тогда он принял предложение посланца из Равенны Евплутия о мире и союзе, дал заложников и после получения шестисот мер пшеницы отослал Плацидию в Равенну. Туда же конвоировали и Аттала, где его искалечили, а затем сослали. Вестготы обязались заставить аланов, вандалов и свевов возобновить союзный договор с Римом, после чего им разрешалось вернуться на военный постой в Юго-Западную Галлию.
Возвратившись туда в 419 г., вестготы сделали Тулузу резиденцией своего короля. Они получили от местных крупных землевладельцев две трети пахотных земель, половину лесов и лугов, половину рабов и колонов, часть жилищ и хозяйственных помещений, долю скота и инвентаря. Галло-римская знать сохранила свое положение, треть земельных владений, половину лесов, лугов, половину рабов и колонов. Если до прихода вестготов рабы и колоны отказывались выполнять повинности в пользу землевладельцев, то теперь они несли их под страхом наказания вестготскими карателями. Римская администрация, суды, законы сохранились. Нуждаясь в опытных администраторах, король приблизил к себе многих знатных галло-римлян, предоставив им высокие должности в королевской администрации.
Казалось, что Равеннский двор и галло-римская знать Юго-Западной Галлии получили надежную опору в лице размещенных на военный постой вестготов.
В такой же охранительной силе нуждались крупные землевладельцы Северной Африки.
Социальная опасность в Северной Африке в начале V в. усилилась. Наряду с прежними силами, выступавшими против существующего строя, римского господства и католической церкви, появились пелагиане и присциллиане, оказавшиеся здесь с толпами беженцев из Галлии и Италии.
Пелагий и его сторонники Целестин, Руфин, Юлиан, прибывшие в Карфаген, и возмущенные тем, что католические богословы оправдывают рабство и эксплуатацию ссылками на греховность человеческой природы, на грех Адама, унаследованный потомками, доказывали, что Адам своим грехом повредил только себе самому, а все младенцы рождаются такими же безгрешными, каким был он до грехопадения. Все люди без крещения могут надеяться на спасение, тогда как богачи, даже крещенные, не могут рассчитывать на спасение, если они не откажутся от своих богатств. Прощение грехов дается людям по их заслугам, а не по божьей благодати[63].
Пелагиане выражали идеи равенства всех людей, идеи, являющиеся самыми революционными во все периоды борьбы против эксплуататорского строя. В этих идеях отразилась извечная мечта человечества об уничтожении всей и всякой эксплуатации.
Августин, находившийся в Гиппоне, продолжая нападки на донатистов, агонистиков и манихеев, резко выступил против пелагиан и присциллиан. В 412–420 гг. он написал несколько трактатов и посланий против них. Одновременно он занялся обоснованием союза господствующего класса с теми варварскими племенами, на силу которых рассчитывал Равеннский двор.
В 413–426 гг. Августин написал трактат «О государстве божьем». Главная его идея — мировое господство католической церкви и сохранение существующего строя с помощью союзников-варваров. Поскольку имперское правительство возлагало большие надежды на военную силу вестготов, Августин пытался смягчить то удручающее впечатление, которое произвели вестготские грабежи и убийства в Риме.
Деятельность Баутона, Стилихона, Фравитты, Модара, Сара, Атаульфа, Алафея и Сафрака (последние два, приведшие свои конные отряды на помощь вестготам во время Адрианопольской битвы в 378 г., в последующее время верно служили римлянам в Северной Африке, о чем свидетельствуют надписи на их могилах) убедила Августина, что варварские предводители, заключив союз с римскими императорами, становились яростными защитниками существующего строя. Поэтому Августин восхвалял вестготов, ставших союзниками императора, и заявлял, что «бог предоставил возможность захватить Рим таким варварам, которые вопреки обычаю предшествующих войн с уважением охраняли людей, искавших убежище в священных местах христианских»[64]. При этом Августин искажает и военные обычаи, и реальную картину разбоя вестготов в Риме. Он умалчивает, что вопреки обычаю предшествующих войн вестготы предоставили убежище только в двух базиликах Петра и Павла, тогда как должны были предоставить его во всех базиликах, а их было 26, возле статуй, а их было 4.248, в небольших кладбищенских базиликах и на кладбищах вообще, а их было 5 тыс. Августин даже не подумал о том, а сколько же из полумиллиона жителей Рима могли найти убежище в двух базиликах и добраться до них, избежав вестготского насилия.
Рассказывая об ограблении Рима вестготами, Августин не осуждает их, а внушает такое отношение к ним, которое оправдывает союз с ними. Сообщая о сожжении Рима вестготами, он утешает: «В этом нет ничего особенного, ведь Рим дважды горел во времена язычества — один раз его сожгли галлы, второй раз — Нерон»[65]. Написав об угоне в плен римлян, он заявляет: «Христианину нечего бояться плена и потери родины — его родина на небесах»[66]. Сетуя по поводу огромного количества трупов, которых некому было хоронить, Августин пишет: «Похоронная процессия — это утешение для живых, а мертвым все равно»[67]. Рассказав, что вестготы замучили множество людей, он утешает: «Благодаря готам эти бедняки заслужили венец мучеников»[68].
Вслед за Августином его ученик Павел Орозий, прибывший к нему из Испании за наставлениями, писал: «Вторжение варваров — это перст божий, но бог не хотел разрушить Рим, он цел и невредим и правит по сей день»[69]. «Пленение Плацидии случилось по замыслу провидения, подготовившего ее брак с Атаульфом, послуживший интересам римского народа»[70]. «Бог допустил вторжение варваров в Римскую империю, и нужно восхвалять милосердие божье, так как ценою нашего падения столько народов увидело истину и, конечно, они смогли ее увидеть только благодаря этому»[71].
В ответ на сообщение о бесчинстве вестготских банд в Италии Августин заявлял: «А что такое государство, как не большие разбойничьи банды, так как и самые разбойничьи банды что такое, как не государство»[72].
Во время такого обоснования Августином союза римлян с варварами в 417 г. к нему обратился Бонифаций с запросом о различии между донатистами и арианами. Бонифаций в это время вербовал наемников в Галлии для пополнения и усиления внутренних войск в Северной Африке, а поскольку поселившиеся в Галлии варвары были арианами, ему было важно знать, есть ли такое различие или нет. Если его нет, то опасно посылать варваров-ариан в Африку, поскольку они могут стать союзниками донатистов и мавров, принявших христианство в форме донатизма в 413 г. и участивших набеги на римские владения.
Августин ответил ему посланием «Об исправлении донатистов». Он показал существенные различия в учениях ариан и донатистов и отметил, что донатисты, по существу, являются правоверными, как и католики,
