послушай меня. Не слушала никогда особо, а сейчас послушай. Мы может с тобой подругами не были никогда, да и вообще не в восторге была от выбора Андрея, но речь о моем внуке идет. Я люблю Сеню и как мать понимаю, что ты ему нужна. Думай, как можно ситуацию исправить. Войной с Андреем ты ничего не добьешься. Он сильнее тебя. Я позабочусь о мальчике. Мы с ним на следующей неделе летим в Сочи на полтора месяца. Андрей квартиру на море арендовал нам.
От этой информации аж давление подскочило.
— Вы не сможете мальчика увезти без моего согласия!
— Правда? — снова скептическая ухмылка, но не злая, скорее знающе-усталая, — хватит здесь кидаться громкими словами. Ты просто маленькая девочка в большом городе. Так будет лучше и для Сени, и для тебя. Ему легче будет объяснить, что он на море, с бабушкой, поэтому мамы рядом нет. А ты это время используй для того, чтобы как — то исправить свое поведение… Честно, я не знаю, сможет ли тебя простить Андрей, но мне кажется, он все еще неравнодушен к тебе. Ваше общее фото до сих пор у него на телефоне…
— Исправить— это принять его измену? Позволить вытереть о себя ноги?
— Ладно, нет смысла дальше говорить. Иди, Злата. Бог с тобой… Я тебя вообще пускать не должна была. Андрей узнает, не простит. В суде встретитесь…
Я молча встала и направилась на выход. Пока шла к прихожей, увидела приоткрытую дверь в комнатку сына. Он все так же безмятежно спал, крепко сжав подаренного мною медвежонка.
Сердце остановилось и скукожилось до размера сушеного финика.
Лицо исказила гримаса дикой боли. Бесшумные рыдания снова обрушились на меня с головой…
Я обувалась, не контролируя себя. Наверное, это выглядело жутко, потому что Анна Петровна вдруг произнесла.
— Только между нами… Договоримся созваниваться по видео раз в две недели. На пять минут. Будешь говорить с сыном. Скажешь, что не можешь приехать, работаешь далеко. Большего не проси. И то, если только Андрей не разоблачит…
Вот так свекровь, которую я всю жизнь считала самым нехорошим человеком в моей жизни, протянула мне руку помощи чисто из женской солидарности…
Глава 7
Конец мая всегда был самым моим любимым месяцем. Нежное золотистое солнце, молодая салатовая листва на деревьях, люди на редкость улыбчивые, уже мысленно предвкушающие отпускную летнюю пору… А еще май— самый трогательный месяц в школе. После сентября, конечно. Но первое сентября— это все-таки настрой на новый учебный год, а в мае ты преисполнен чувством выполненного долга, приятной удовлетворенности. Ученики получили свои годовые оценки, учителя облегченно выдыхают после активной поры зачетов и экзаменов. Выпускники прощаются со школой— и ты каждый раз, проживая со своими учениками новый рассвет их жизни, отпускаешь их с добрым и легким сердцем в большое плавание— сам заряжаешься энергией их позитива и энтузиазма.
Сегодня был последний звонок — одно из самых трогательных и красивых мероприятий в жизни каждого из нас. Снова девочки вспомнили про белые блузочки и черные юбочки, запрятав на один день в шкаф свои безразмерные джинсы и короткие топики, зачесали волосы в косички и нацепили бантики, милая дань традиции… Хорошо, что хоть в чем-то всё еще есть эти самые традиции.
В этом году я выпускала девятый класс, у которого была классной руководительницей. Как-то так получалось, что многие из учеников разбегались: кто-то переезжал в другой город, кто-то переходил в другую школу, с уклоном на предметы, которые планировал сдавать для поступления в институт. Кто-то и вовсе уходил в колледж.
Для них это праздник. Для меня как для учителя по идее тоже, важная веха. На улице тепло и солнечно, жаль, что на душе холод и печаль. Мало того, что я теперь нон-стопом жила с дикой тоской по сыну, еще и мои горе-соседи решили накануне устроить очередной концерт. Михаил созвал кучу собутыльников, новый ухажер Надежды пошел среди ночи их «успокаивать», в итоге подняв весь дом своей матерной руганью и коллективной дракой. Там такие крики стояли, что я всю ночь терпела- в туалет боялась выйти. Да уж, жилье что надо… Как раз для старта новой жизни с маленьким сыном. Ладно, сейчас надо сосредоточиться хоть на каком-то мало-мальском позитиве. Глаз упал на пресловутую серую юбку, приобретенную для моего горе-переводческого опыта. Она так и висела без дела в шкафу. Надену-ка её, а что, даром что ли пришлось купить? Хочешь- не хочешь, нужно достойно проводить своих. Дежурно улыбнуться на памятной фотографии, принять благодарности, искренне пожелать успехов, собрать добрую дюжину дорогущих букетов, которые зачем-то исправно родители покупают учителям, словно бы издеваясь над чудовищным диссонансом стоимости этого «красивого символического жеста» и зарплаты учителей. Печально усмехнулась про себя. А ведь реально, там цена одного букета будет в два раза выше, чем цена всего моего наряда…
Все учителя знают, что торжественная линейка относится к тем школьным мероприятиям, которые традиционно проходят по жестко прописанным сценариям и клише. Взрослые коллеги всегда усмехались в учительской, что каким бы изобретательным ни был родительский комитет в плане подарков и хвалебных од, исполняемых в их адрес, как бы креативно ни подходили к своему последнему звонку сами школьники, ничего нового никому пока придумать не удалось. Стихотворения- благодарности, переделанные слова знаменитых песен, переданная эстафета малышам из первого класса, выступления активистов среди родителей, важные лица меценатов и представителей местных властей на почетных местах рядом с заискивающей директрисой. Непреложные традиции здесь правили бал. Пусть я работала в школе всего пять лет, могла закрыть глаза и по минутам рассказать, что и когда будет. Правда, в этом году судьба подкинула мне очередной неприятный сюрприз.
Я уже закончила расставлять ребят в идеальную шеренгу, как того требовал наш надуманный церемониал. Поутих гул родителей, обменивавшихся облегченными возгласами, что совсем скоро эта котовасия закончится и можно будет задуматься о лете, как взгляд сам задержался на специально организованной для випов трибуне. Сердце ухнуло и упало в пол. В этот самый момент на самое почетное место величественно и неспешно, в окружении лебезящих сотрудников ГОРОНО (прим. — городской отдел народного образования) и нашей школы, пробирался ни кто иной, как Дементьев собственной персоной. Я даже моргнула пару раз. Может обозналась? Может он мерещится мне теперь в каждом высоком статном мужике в дорогом костюме? Когда рядом с ним увидела до боли знакомое лицо помощника Игоря, кровь прилила к лицу, а руки похолодели. Как? Почему?
— Юлия Ильинична, а
