научит его носить портсигар в левом, а не в правом кармане.
Он все еще стонал, когда я, быстро пройдя по проходу между скамьями, вытолкнул девушку в подъезд и, захлопнув за собой дверь, запер ее. Это даст мне фору в десять, а может быть, и пятнадцать секунд. Но больше и не потребуется. Я схватил девушку за руку и потащил по тропинке на улицу.
У обочины стояли два автомобиля. «Шевроле» с открытым верхом без опознавательных знаков был полицейской машиной, на которой шериф, Доннелли и я приехали в суд. Вторая машина скорее всего принадлежала судье Моллисону и была марки «студебекер хавк» низкой посадки. Машина судьи показалась мне более быстроходной, чем полицейская, но я подумал о том, что большинство машин американского производства снабжено автоматическим управлением, незнакомым мне. Я не смог бы управлять «студебекером», а время, необходимое на обучение, было очень дорогим. С другой стороны, я очень хорошо знал, как управлять «шевроле»: по пути в суд сидел вместе с шерифом на переднем сиденье и внимательно наблюдал, как он управляет машиной.
– Садитесь, – я посмотрел на девушку и кивнул, указав на полицейскую машину. – Да поживее!
Краем глаза я видел, как она открыла дверцу машины. Одновременно успел окинуть взглядом и «студебекер». Самый быстрый и надежный путь вывести машину из строя – разбить распределитель зажигания. Три или четыре секунды у меня ушло на то, чтобы найти и открыть замок капота. Потом я обратил внимание на шину ближайшего ко мне переднего колеса. Если бы шина была бескамерной и если бы при мне был мой привычный автомат, то малокалиберная пуля в стальной оболочке смогла бы пробить только крохотное отверстие. Причем не успел бы я пробить его, как оно снова загерметизировалось бы. Но грибообразная пуля кольта разворотила основательную дыру на боковой поверхности шины. «Студебекер» тяжело осел.
Девушка уже сидела в «шевроле». Не затруднившись тем, чтобы открыть дверцу машины, я перешагнул через борт и опустился на место водителя. Мельком взглянув на приборную доску, схватил белую пластмассовую сумку, лежащую на коленях у девушки, сломал замок, порвав при этом пластмассу, так как торопился, и высыпал ее содержимое на сиденье рядом с собой. Ключи от машины оказались сверху всей этой кучи. Это означало только одно: девушка сунула их на самое дно сумки. Я мог бы поклясться, что она испытывает страх, но еще с большим рвением поклялся бы в том, что ее воля противостоит страху.
– Видно, вы решили: это самое умное, что можно предпринять в данной ситуации, – я включил мотор, нажал на кнопку автоматического включения, снял машину с ручного тормоза и так резко дал газ, что задние колеса сначала завизжали, потом завертелись с бешеной скоростью, пробуксовав на покрытой гравием дорожке, и машина рванулась вперед. – Если еще хоть раз попытаетесь выкинуть нечто подобное, очень пожалеете об этом. Считайте, что предупредил вас.
Я довольно опытный водитель, если дело не касается сложной езды с обгонами и двойными обгонами и не связано с машинами американского производства с автоматическим управлением. Когда же надо ехать по прямой и только нажимать на педаль газа, то эти большие машины с У-образными восьмицилиндровыми моторами дадут сто очков вперед посредственным британским и европейским спортивным моделям, которые в сравнении с ними кажутся совсем беспомощными.
Машина пошла так, словно была снабжена ракетным ускорителем. Я решил, что так как она принадлежала полиции, то имеет форсированный двигатель. Выровняв ее на шоссе, бросил беглый взгляд в зеркало и увидел, что здание суда уже далеко позади: у меня едва хватило времени, чтобы мельком взглянуть на выбежавших судью и шерифа. И тут, пропустив крутой поворот справа, я резко повернул руль. Машину занесло, один из брызговиков оторвался. Несмотря на это, ногу с педали газа я не снял, и мы вырвались за пределы города. Впереди был простор!
Глава 2
Машина шла по шоссе на север. Серая от пыли лента дороги на несколько десятков сантиметров возвышалась над уровнем лежащей за пределами шоссе земли. Слева искрилась и сверкала, как переливающийся изумруд, озаренная палящим солнцем поверхность Мексиканского залива. Между шоссе и заливом по побережью шла не вызывающая интереса полоса низких мангровых деревьев, а справа мелькал заболоченный лес, но, вопреки моему ожиданию, это были не пальмы или карликовые пальмы, которые я думал встретить в этих местах, а сосны и приводящие в уныние перелески из молодой сосновой поросли.
Езда не доставляла мне удовольствия. Я вел «шевроле» на такой скорости, на какую только решил отважиться, и мягкое покачивание подвески отнюдь не давало мне ощущения безопасности. Не хватало солнцезащитных очков. Хотя солнце не ослепляло прямыми лучами, безжалостный свет этого субтропического светила, сверкающего в небе прямо над шоссе, был таким резким, что причинял боль глазам. Машина была открытой, но ветровое стекло таким большим и таким выпуклым, что затрудняло проникновение в кабину свежего воздуха и не охлаждало ее, несмотря на то, что ветер свистел в ушах: скорость превышала 130 километров в час. Там, в зале суда, температура в тени достигала почти 40 °C, а какой она была здесь, в этом открытом пекле, даже невозможно представить.
Езда не доставляла удовольствия и девушке. Она даже не побеспокоилась снова положить в сумочку барахло, которое я вытряхнул. Несколько раз, когда машина делала очередной крутой поворот, она хваталась рукой за верхнюю кромку двери, но, не считая этого, не сделала ни единого движения с тех пор, как Марбл-Спрингс остался позади. Только повязала белым шелковым шарфом светлые волосы. На меня она не взглянула ни разу, и я не представлял, какого цвета у нее глаза. И уж, конечно, не заговорила со мной. Раз или два я посмотрел на нее, но она все время смотрела вперед. Губы плотно сжаты, лицо бледное, на левой щеке горело яркое пятно. Она все еще боялась, а может, боялась более, чем когда-либо. Возможно, она думала о том, что с ней будет. Я и сам думал об этом.
Через 13 километров пути и 8 минут времени произошло то, чего я ожидал. Кто-то позаботился и быстро принял меры. Дорогу заблокировали в том месте, – где какая-то предприимчивая фирма оборудовала справа от шоссе асфальтированную площадку – место отдыха водителей – и бензоколонку, применив для этого раздробленный камень и кораллы. Поперек шоссе стояла большая черная полицейская машина, вращались сигнальные огни, горел красным светом сигнал «стоп». Слева, как раз за капотом полицейской машины, поверхность земли резко снижалась, образуя ров глубиной
