шахматы из Персии с шахматами из Европы, и у нас всё перепуталось в названиях. Хорошо, хоть правила не перепутали. Опять, таки, ладья — продолжил он, — в Индии это была боевая колесница, но на Руси колесниц не бывало, а по изображению она была похожа на ладью, а в Европе из–за трудностей перевода решили, что это боевая башня — тура. В Персии ферзь являлся полководцем и советником шаха, его правой рукой, а в Европе правой рукой шахматного короля сделали королеву.
«И это естественно, — подумала Маша, — на Востоке у женщин в те времена никаких прав не было, а в просвещённой Европе женщинам уделялось гораздо больше внимания. Чего только стоит одна королева Англии!»
— С конём всё понятно, — продолжил дядя Сеня, — что с всадником, что без всадника — он конём и остаётся. Пешка тоже, — это пеший, пехотинец. Но никаких «королева», «тура» и «офицер». Если не переучишься, то мы с тобой в конец запутаемся.
— А если я буду просто молча ходить, — спросила Маша, — то мы сможем сыграть?
Дядя Сеня задумался. Его стародавний шахматный соперник — Матвей Фролов, кстати, дедушка Василия, — почему–то тоже придерживался европейской школы, и почему–то в последнее время всё время обыгрывал дядю Сеню, который уже стал подозревать, а не в его ли приверженности персидской школе кроятся постоянные неудачи. И, поскольку никаких других объективных причин своих поражений он сформулировать не мог, то решил, что проигрывать девочке будет уже совсем зазорно.
— Знаешь, Маша, — решил дядя Сеня, — мы пока с тобой повременим, лучше покажи, что ты мне принесла.
Маша поставила на стол маленькую бутылочку от бабушки Крота.
— Экая у Агафьи странная наливка вышла, — задумчиво произнёс дядя Сеня, вертя бутылочку в руках и рассматривая её на свет. — Никогда такого цвета не было, обычно чуть розовый оттенок, а тут такая зелёная жижа. Ты уверена, что именно то принесла?
— Конечно, — опять пришлось соврать Маше.
Она понимала, что обманывать нехорошо, а старших обманывать особенно нехорошо, но, как мы помним, за маленькой ложью всегда следует ложь побольше, и ничего уже не оставалось делать. Тем более, что Маша ни капельки не сомневалась в том, что этот напиток безвреден, ведь если его пьют кроты и другие живые существа, то его можно и дяде Сене, ведь и этот, и бабушкин напиток, были настояны на травках.
— Здесь бабушка новые травки добавила, — продолжила Маша, — ещё лучше подействует.
— Ну это мы сейчас и проверим, — довольно проговорил дядя Сеня, плеснул себе в кружку и залпом выпил.
— Ууух, — только и смог вымолвить он после этого.
Потом немного посидел с закрытыми глазами, помолчал и выдохнул.
— Ты ступай, ступай домой, Машенька, я скоро к вам приду, ещё полечусь маленько, и приду, — пообещал дядя Сеня.
«Наверное, каждое лекарство требует времени, чтобы подействовало, — подумала Маша, а сама сказала: «Хорошо, я пойду, но вы обязательно сегодня приходите, я буду вас ждать» и отправилась домой.
— Что это ты к Сене бегала? — спросила бабушка Машу за обедом.
— Попросила его покосить у нас, — честно призналась девочка.
— А как же его спина? — удивилась бабушка.
— Вроде подлечил, — также честно сообщила Маша. — А вон он и идёт, — сказала она, разглядев в окне дядю Сеню.
Дядя Сеня шагал вприпрыжку, на плече нёс косу и довольно что–то насвистывал.
— Агафья Агафоновна! — закричал он в открытое окно, когда подошёл к дому. — Что это ты наварила такого, ноги сами несут. Ещё нальёшь немножко?
Как вы помните, вчера машина бабушка наварила вкусный ароматный суп, который они с Машей ели на обед и сегодня. И она решила, что Василий учуял этот запах в открытое окно. Бабушка была человеком гостеприимным и пригласила дядю Сеню.
— Заходи, Сеня, пообедаешь с нами, — сказала бабушка. Сейчас налью тебе, и не немножко, а полную тарелку.
— Чего это, у вас все чашки закончились? — удивился дядя Сеня. — Нет, спасибо, ты мне лучше в бутылочку налей, я домой пойду, с собой заберу, а сейчас покошу лучше, пока сила такая играет.
И отправился на задний двор. «Вжих, вжих» — только и раздавалось оттуда. При этом дядя Сеня ещё и пел во весь голос: «Раззудись, плечо! Размахнись, рука! Ты пахни в лицо, ветер с полудня….».
— Что это с ним? — удивилась бабушка, — То ходит себе еле–еле, а тут прыгает, как козлёнок, ещё и песни поёт. Чудеса просто.
Но суп налила в бутылку, как и просили.
«Вжих, вжих» — и половины зарослей уже как не бывало. И снова: «Вжих, вжих», а потом вдруг: «Бзынь! Дзынь!» — со всего размаху дядя Сеня засадил косой по камню, скрытому густой травой, и коса переломилась.
— Эээх, — только и сказал он, поднял обломки и грустный направился обратно к себе домой.
— Сеня! — позвала бабушка. — Не огорчайся, возьми с собой бутылочку, я тебе налила.
Маша наблюдала, как он шёл к своему дому, потом остановился, и сделал большой глоток из бутылки. Потом вдруг швырнул её, бросил остатки косы, зашёл в дом и сильно хлопнул дверью.
«Странно, — подумала Маша, — а космонавты едят суп из бутылочек и ничего. Вот что значит сила привычки».
«Странно, — подумала бабушка, — а зачем косить ручной косой, когда есть газонокосилка? Вот, что значит сила привычки». И вспомнив об этом сказала:
— Знаешь, что, Машенька, давай–ка бери косилку и заканчивай с этой травой.
— Хорошо, бабушка, — сказала Маша и отправилась в сарай за косилкой.
Глава 6. В которой Крот потерял бдительность и проговорился.
«Крот должен меня понять, — думала Маша, — я всё перепробовала, другого выхода просто нет». Она запустила косилку, и отправилась тарахтеть.
И что бы вы думали, не прошло и десяти минут, как вначале возникла на скошенном месте кротовина, а потом из неё возник Крот. Он опять укоризненно смотрел на Машу. Маша тут же заглушила косилку.
— Мы, кажется, с вами договорились, — произнёс он строгим голосом, — а вы опять за своё.
— Ну поймите вы меня правильно, — взмолилась Маша, — никак по–другому не получается, больше нечем косить, а бабушка сердится, что я ей не помогаю.
— Моя
