Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
силах больше слышать его крики, пока мать занималась своими делами, тем чаще Наина оставляла её присматривать за Маратиком. В конце концов она приноровилась делать уроки с Маратиком на руках. От этого все домашние работы были написаны корявым почерком, словно в черновике, а на обложках тетрадей и книг красовались пятна от томатов, тыквы, мяса и всего, из чего Катя делала пюре для брата. Иногда крошки будто намеренно прятались в её колтунах, чтобы повеселить соседей по парте.
— Неряха! — слышала Катя.
Она облизывала солёные цыпки на руках и по привычке поднимала плечи, защищая голову. На неё после таких кричалок обрушивались учебник или портфель. Катя обзывалась в ответ, кидалась драться, но оказывалась в меньшинстве и всегда проигрывала. Больше всех Катю задирал сын Аманбеке — Тулин. Он был старше Кати на одиннадцать месяцев, но из-за плохой успеваемости и постоянных драк остался на второй год и заявился в школу не первого сентября, а четвёртого.
— Катюха! — громко крикнул Тулин, вваливаясь в класс.
Услышав знакомый голос, Катя обрадовалась и отложила ластик, которым тёрла каракули Маратика в тетради по арифметике.
— Закинь соплю за ухо! — пронеслось откуда-то с задних рядов.
Катя обернулась и увидела брата. Тулин заржал, завернул верхнюю губу и цыкнул слюной между передними зубами. Он был чемпионом по плевкам во дворе. Катя почувствовала, как по шее заскользило что-то тёплое и отвратительное. Одноклассники противно захихикали.
* * *
Если с рождением сына Наина отдалилась от семьи, то Серикбай, наоборот, подобрел даже к дочери. Он не замечал синяков, которые Катя приносила из школы, но регулярно привозил детям необычные игрушки из дальних поездок. Зачастую Маратик был ещё мал для этих игр, и всё доставалось Кате. А в рейсы он ездил часто. Аманбеке говорила, что он это делает, чтобы заработать хорошее приданое для дочери и наследство для Маратика. И чем толще становился конверт, куда отец откладывал деньги, тем чаще мать уходила молиться.
Раньше, чтобы «побыть наедине с Богом», она ездила в город, но, когда в посёлке заговорили о строительстве храма, Наина зачастила на пустырь, где временной церквушкой стал списанный с железной дороги вагон пассажирского поезда. Она уходила туда, как только укладывала сына на дневной сон. Примерно в это время у Кати заканчивались уроки, и она сломя голову бежала домой. Маратик обычно спал, но иногда она находила его в кроватке плачущим и запачканным. Тогда она брезгливо относила его в ванную комнату и, не прикасаясь руками, струёй воды сбивала с него подсохшие какашки. Испачканную одежонку она скидывала в таз и заливала горячей водой, отчего вонь ещё сильнее заполняла комнату.
— Эй, Улбосын! Ты дома? — Аманбеке всегда открывала дверь своим ключом.
— Даа! — крикнула Катя, впопыхах вытирая плачущего Маратика.
— А чем так пахнет, Улбосын? — Аманбеке заглянула в ванную.
— А ты догадайся с трёх раз, — ответила Катя папиной фразой.
Аманбеке быстро забрала Маратика и схватила Катю сзади за шею, словно за шкирку.
— Ты ещё будешь мне дерзить? Если мать тебя не научила, как надо разговаривать со взрослыми, я научу.
— Что я такого сказала-то? — взвизгнула Катя и вцепилась в руку тётки.
— А ты подумай, свинота! Смотри, какую грязь ты развела! — Аманбеке поволокла племянницу к тазу с замоченными пелёнками. — Нравится тебе говно? Так поешь вонючего супчика!
В этот момент на пороге ванной с неловким кашлем появилась усатая учительница.
— Здравствуйте. У вас дверь открыта была, я услышала крики. Здравствуй, Катюша.
Учительница строго посмотрела на Аманбеке, та расплылась в улыбке, поцеловала племянника и погладила по голове плачущую племянницу.
— Дела семейные, простите. Чай будете? Пройдёмте на кухню.
Катя облегчённо вздохнула и обрадовалась краткой минуте свободы.
— Не буду, спасибо. Я бы хотела поговорить с Наиной, она дома?
— Дома, — ехидно ответила Аманбеке. — У Господа вашего. Она теперь, наверное, спит и видит себя невестой Иисусовой. А родных мужа и детей забросила. Ну, вы и сами видите.
— Она прямо сейчас в храме?
— Ага.
— Хорошо. Я схожу туда, — учительница беспокойно заглянула в комнату и направилась к выходу.
— Я с ней! — крикнула Катя, понимая, что, как только за учительницей закроется дверь, Аманбеке вернётся к воспитанию «супчиком».
— Вот что за шайтан! Не девочка, а не знаю кто.
Аманбеке заготовила свой самый суровый взгляд, который обычно гипнотизировал её собственного сына, но Катя, не оглядываясь, выбежала из квартиры раньше учительницы.
* * *
На территории будущего храма шло строительство. Горластые работяги в основном были мусульманами, они не чертыхались, но эмоционально возводили руки к небу с воплем «о, Аллах!». Некоторых прихожан передёргивало, но потом рабочий улыбался, обнажая ряд зубов в цвет позолоченного купола, и напряжение спадало. В конце концов, в посёлке давно смирились с соседством двух религий.
Наина не успела вовремя уложить сына и занять место поближе к батюшке, поэтому теперь вынуждена была «висеть» на подножке вагона-часовни. Она сверлила взглядом затылки православных соседок, пытаясь расслышать проповедь, но в ушах стояли только звук отбойного молотка, разбавленный возгласами «о, Аллах!» в разных тональностях, и гул прихожан.
Наина поправила на голове тугой платочек и обернулась, почувствовав за своей спиной чьё-то присутствие. Арувзат Абубекировна выступила вперёд.
— Наина, здравствуйте.
— Здравствуйте, — Наина смерила учительницу нехорошим взглядом. — Родительское собрание на выезде?
— Иди побегай, девочка, нам с твоей мамой нужно поговорить, — учительница мягко улыбнулась Кате, и её мокрые от пота усы узором разошлись по губе.
Крупные, не по погоде одетые женщины проводили взглядами Катю, и каждая про себя решала, как будет строить разговор. Учительница рассчитывала на душевную беседу, но что-то в облике Наины показалось ей таким враждебным, что теперь она уже сомневалась в необходимости этого разговора. Наина же, недовольная тем, что сначала опоздала, а теперь вынуждена пропустить службу, во всём винила дочь: если бы Катя пришла со школы пораньше…
— Наина, я хотела поговорить о Катюше. Она очень способная девочка.
— И поэтому в дневнике одни тройки?
— Не поэтому, а, видимо, потому, что девочка устаёт дома, — учительница заметила, как зло блеснули глаза Наины.
— Знаете что, Арувзат Абу-бе-ки-ров-на? — то ли вспоминая, то ли боясь произнести неправильно, медленно проговорила Наина. — У вас есть программа, вот по ней детей и учите. А я со своими детьми как-нибудь разберусь, с Божьей помощью, не с вашей.
— Я не хотела с вами ссориться…
— Но ссоритесь!
— Что ж вы детей своих разлюбили? — устало спросила учительница на выдохе.
— Катя-я-я! — Наина смотрела не на учительницу, а как будто сквозь неё. — Катя, бегом сюда.
— Над ней в школе смеются! Девочка ходит как попало,
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
