— Это вы, амбассадор Леон? Он растерянно оглянулся.
— Что произошло? Чем я так рассердил этих добрых людей?
— Проповедовали, — коротко ответил Леон.
— Я и вправду… — священник ошеломленно помотал головой.
Взгляд его скользнул по группе горожан, волочивших с площадки безжизненное тело. Он вздрогнул всем телом.
— Но это же… богомерзко… убийство… вот так, ради развлечения, на потеху толпе…
— Полностью согласен с вами, — отозвался Леон. — Но знаете, это все равно было очень рискованно. Именно в такой вот толпе… Вы бы их не убедили… даже с этими вашими бесами…
— Какими бесами? — удивился священник.
— Ну, этими, сидящими на плечах…
— О чем это вы, амбассадор Леон?
Леон нерешительно пожал плечами и смолк. Потом подозвал Айльфа, который все это время благоразумно предпочел держаться в стороне.
— Найди повозку поудобней, парень. Отвезем его в замок…
Айльф с удивлением разглядывал примаса, который производил впечатление человека, очнувшегося после тягостного сна в совершенно незнакомом месте.
— Что это на него нашло?
— Хотел бы я знать, — пробормотал Леон. — Как вы себя чувствуете, ваше святейшество?
Тот провел дрожащей рукой по лбу.
— Мне… что-то нехорошо. Они что, хотели меня… камнями?
— Ну… вроде того…
— А где ваши сопровождающие? Что ж вы в одиночку-то?
— Хотел прогуляться… в гуще жизни… среди мирян… тяжелая проповедь была… — Он вздохнул. — Да и время грядет тяжелое. Недаром мне видение было… Ужасное… Жаль, не могу вспомнить…
Подбежал Айльф.
— Я нанял повозку. Туда, сударь. Вон ту чалую видите?
— Идемте, ваше святейшество, — сказал Леон, — мы отвезем вас в замок.
Примас подобрал полы своего одеяния и двинулся за Айльфом, который брел впереди, с сожалением оглядываясь на ярмарочную суету.
Открытая повозка была не слишком удобной — и тесной. Айльф, подсадив их, как и положено примерному слуге, устроился за спиной у Леона. Но надолго его выдержки не хватило. Он крутился, что-то бормотал себе под нос и наконец окликнул:
— Эй, сударь! А эта штука там, на небе, теперь всегда так и будет висеть?
— Нет, — ответил Леон, не оборачиваясь, — со временем погаснет.
Примас обернулся на звук незнакомого голоса.
— А это еще кто? — лишь теперь соизволил поинтересоваться он. Былое возбуждение, похоже, окончательно покинуло его.
— Мы наняли его своим проводником, — пояснил
Берг. — Его светлость уверял нас, что мы можем передвигаться по городу свободно. Но, как выяснилось, это тут небезопасно, да вы и сами убедились.
— Раньше все было иначе, — неодобрительно произнес священник.
«Ну да, — подумал Леон, — как же. Нынешняя молодежь, дурные нравы… знакомая песня».
— Кстати, парень разбирается в богословии, — добавил Леон, — Это уже по вашей части, святой отец. Он — ученик какого-то… Гантра? Гунтра?
— Вот как? — сухо сказал священник, без особого восторга покосившись на беспечную физиономию Айльфа.
Дорога на холм была тщательно вымощена желтым булыжником, по обочинам обильно рос бурьян, источавший острый, но приятный запах разогретой на солнце зелени.
«Интересно, какое тут лето, — подумал Леон. — Весна просто божественная».
Повозка остановилась у замковых ворот. Леон сунул вознице грошик, велел Айльфу бежать вперед, а сам неторопливо направился к замку, придерживая священника под локоть.
— Амбассадор Леон, — тихонько сказал примас. Леон еще больше замедлил шаг.
— Вы наняли не того человека.
— Почему? Малый неглуп, ловок, услужлив.
— Если он и вправду ученик того самого Гунтра…
— То что?
— Гунтр был еретиком, — пояснил примас. — Последователем Друда-отступника.
Берг тоже замедлил шаг и прислушался.
— Мне попадались отзывы отцов церкви о Друде, — иежливо сказал Леон, — Но я так и не понял, в чем, собственно, состоит его ересь.
«Не принято пересказывать ересь на страницах священных книг, — подумал он, — принято только осуждать…»
— Ну… — священник, казалось, колебался, не зная, стоит ли посвящать в богословские проблемы чужака, пусть даже просвещенного и благорасположенного. Тем не менее обычная его учтивость победила. — Вы же знакомы с положениями канонического учения. Человека одолевают порою бесы, но он молениями, борениями и трудами может с ними справиться, благодарение Двоим. Друд же отступник уверял, что свободы выбора нет вообще — ни у человека, ни у всего человечества. Мало того, Двое тоже несвободны в пределах навязанных им обстоятельств. Он полагал их лишь отражениями пленной человеческой мысли, понимаете ли… Толковал, что предназначение человека — выйти за пределы предназначения…
— А по-моему…
— Леон, — негромко окликнул его Берг.
— Он же утверждал, что конец света вовсе не предшествует Воссоединению, — сурово продолжал примас, — ибо Воссоединение уже имело место. Просто мы его не заметили — и полагаем, что живем в прежнем дольнем мире.
— А вам не кажется…
— Леон!
— Трудно судить о каком-то учении, пока знаешь о нем в самых общих чертах, — заметил Леон. — Его тексты уничтожены?
— Мы не уничтожаем тексты, — грустно сказал примас. — Ведь в противном случае мы, защищая свободу выбора, тем самым будем отрицать ее. Не так ли? Но все же, — он вновь покосился на Айльфа, который легким шагом двигался впереди, — я не могу одобрить вашего знакомства. Это… — он на миг запнулся, подыскивая нужное слово, — это легкомысленно.
«Господи боже, — подумал Леон, — просто фантастическая какая-то терпимость! Даже неловко за собственную свою историю становится. Впрочем, полчаса назад он пел по-другому… А может, он уже достиг той степени святости, при которой по штату положено чудить?»
А тексты этого Друда могут найтись не в церковной, так в замковой библиотеке, у маркграфа имеется, и недурная — несколько поколений предков собирали.
Маркграф встретил их на пороге парадного зала. Казалось, он уже некоторое время вот так нетерпеливо выхаживал по нему.
— Я послал за вами в собор, святой отец, — сказал он, — но вас там не оказалось. Пойдемте, мне нужно с вами посоветоваться.
— Я к вашим услугам, — вежливо ответил примас.
— Прошу прощения, — вступился Леон. — Ваша светлость намеревались…
— А, господа послы, — маркграф, казалось, лишь сейчас заметил их, — прошу прощения. Визит в скрипторий отменяется. И вечерний прием тоже.
