Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 34
экстаз, давил на него.
Он завидовал детям, которые лежали наверху, растянувшись под москитной сеткой. Погруженный в счастливую жизнь, он не осознавал, что жив! Он с нежностью увидел, как наивно щенки смотрят на него как на ответ и решение своих проблем. Где он мог найти кого-то, кто был бы для него тем, кем он был для них? По-видимому, истина заключалась в том, что в глубине души он был отчаянно одинок. Читая поэтов урывками, он вдруг понял, что в их божественных страницах есть что-то от этого одиночества, этого изысканного несчастья. Но эти великие сердца имели утешение, выражая свое настроение прекрасными словами, словами, которые жили и говорили. Его собственная странная лихорадка невыразимо горела внутри него. Был ли он единственным, кто почувствовал вызов, брошенный сводящим с ума плодородием и силой горячей, ослепленной солнцем земли? Он понял, что жизнь слишком удивительна, чтобы растрачивать ее впустую в этой бесцельной болезни сердца. Были истины и чудеса, которые можно было постичь, если бы только он мог отбросить это тоскливое смутное желание. Он чувствовал себя неуклюжим бренчуном, сидящим за темным сверкающим роялем, который, как он знает, способен на любую великолепную музыку, но он может извлечь только несколько случайных аккордов.
У него тоже бывали моменты высокомерия. Ах, он был очень молод! Это чудо голубого безупречного неба, которое сбивало с толку всех остальных с самого начала жизни, но он, он разгадает его! Он был склонен насмехаться над своими друзьями, которые принимали эти вещи как должное и не понимали печально известной неразрешимости всего плана. Вспомнив об обещаниях, данных на крестинах, он повел детей в церковь; но, увы, тщательно проанализировав свои мысли, он признал, что его внимание было главным образом занято тем, чтобы держать их в порядке, и он прошел службу почти автоматически. Только в пении гимнов он испытывал покалывание возвышенного чувства. Но мистер Пудель гордился своим хорошо подготовленным хором, и у Гиссинга возникло ощущение, что прихожанам не полагалось делать ничего, кроме как бормотать стихи, боясь испортить эффект. В своих любимых гимнах он имел склонность забываться и расслабляться: его энергичный тенор звучал сладострастно. Затем он понял, что затылки людей выглядят удивленными. Детей нельзя было заставить замолчать, пока они не встанут на скамьи. Г-н Пудель произнес довольно длинную проповедь, и Визгун, ближе к половине первого, заметил ясным тоном заинтересованного вопроса: “Во сколько Бог обедает?”
У Гиссинга было болезненное чувство, что он и мистер Пудель не до конца понимают друг друга. Викарий, который был сама доброта, позвонил однажды вечером, и они дружески поболтали. Гиссинг был рад обнаружить, что мистер Пудель наслаждается сигарой, и после некоторого колебания осмелился предположить, что у него все еще что-то есть в подвале. Мистер Пудель сказал, что ему ничего не нужно, но хозяин дома не мог не слышать, как хвост священника совершенно бессознательно стучит по подушкам кресла. Поэтому он извинился и принес одну из немногих оставшихся бутылок "Белой лошади". Пудель скрестил ноги, и они поболтали о гольфе, политике, подоходном налоге и некоторых недавних книгах; но когда Гиссинг перевел разговор на религию, мистер Пудель стал неуверенным. Гиссинг, согретый и ободренный жизненно важным скотчем, был, пожалуй, слишком прямолинеен.
– Что я должен сделать, чтобы “распять старика”? – Спросил он.
Мистер Пудель был несколько смущен.
– Ты должен умерщвлять желания плоти, – ответил он. – Ты должен выкопать старую кость греха, которая похоронена во всех наших сердцах.
Было еще много вопросов, которые Гиссинг хотел задать по этому поводу, но мистер Пудель сказал, что ему действительно пора идти, так как ему нужно нанести визит мистеру и миссис Чау.
Гиссинг пошел с ним по тропинке, и викарий действительно направился к дому Чау. Но Гиссинг удивился, потому что немного позже он услышал веселую песнь, поднявшуюся в открытом поле.
Сам он был далеко не радостен. Он страстно желал вырвать эту болезнь из своей груди. Бедный мечтатель, он не знал, что сделать это – значит вырвать самого Бога.
– Миссис Спаниель, – сказал он, когда прачка в следующий раз вернулась из деревни, – вы вдова, не так ли?
– Да, сэр, – ответила она. – Бедный Спаниель был убит грузовиком два года назад в апреле. – Ее лицо было озадаченным, но под фартуком Гиссинг видел, как она виляет хвостом.
– Не поймите меня неправильно, – быстро сказал он. – Мне нужно уехать по делам. Я хочу, чтобы вы привезли своих детей и переехали в этот дом, пока меня не будет. Я договорюсь в банке об оплате всех счетов. Вы можете отказаться от стирки на улице и полностью посвятить себя уходу за этим местом.
Миссис Спаниель была так удивлена, что не могла говорить. К ее изумлению, с кончика ее курчавого языка сорвался яркий пузырь. Она поспешно поймала его передником и извинилась.
– Как долго вас не будет, сэр? – Спросила она.
– Я не знаю. Это может занять довольно много времени.
– Но все ваши прекрасные вещи, мебель и все остальное, – сказала миссис Спаниель. – Боюсь, мои дети немного грубоваты. Они не привыкли жить в таком доме, как этот.
– Что ж, – сказал Гиссинг, – вы должны сделать все, что в ваших силах. Есть вещи поважнее мебели. Вашим детям будет полезно привыкнуть к изысканной обстановке, а моим племянникам будет полезно с кем-то поиграть. Кроме того, я не хочу, чтобы они выросли избалованными неженками. Мне кажется, я слишком много суетился из-за них. Если в них есть что-то хорошее, небольшое огрубение не причинит сильного вреда.
– Боже мой, – воскликнула миссис Спаниель, – что подумают соседи?
– Ничего, – сказал Гиссинг. – Я не сомневаюсь, что они будут говорить, но они не будут думать. Мышление встречается очень редко. Я должен кое-что сделать сам, и это одна из причин, почему я еду. Вы знаете, миссис Спаниель, Бог – это горизонт, а не кто-то, сидящий на троне.
Миссис Спаниель не понимала этого, на самом деле, она, казалось, не слышала ничего. Ее разум был полон мыслей о том, что ей просто нужно будет купить новое платье, предпочтительно из черного шелка, для воскресенья. Гиссинг, очень проницательный, уже предвидел этот момент.
– Давай не будем спорить, – продолжил он. – Я все спланировал. Вот немного денег на неотложные нужды. Я поговорю в банке, и они назначат вам еженедельное пособие. Я оставляю вас здесь в качестве смотрителя. Позже я пришлю вам адрес, и вы напишите мне, как идут дела.
Бедная миссис Спаниель была сбита с толку. Она происходила из очень порядочной семьи, но с тех пор, как Спаниель начал
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 34
