бы справиться с ними, даже используя темный гримуар как гарант своей безопасности.
Время текло сквозь пальцы, как песок. Разбушевавшаяся погода ухудшала ситуацию, и Дилан надеялся, что возлюбленной удалось спрятаться, а нечестивые не стали рыскать по округе в столь сильную непогоду.
Маркиз тяжело выдохнул и вперил строгий взгляд на юношу.
— То есть… высока вероятность, что Илария мертва, а темный гримуар снова у нечестивых. Так? И ты рассчитываешь, что меня это разжалобит, и я оставлю защиту своего дома в частности и Рейнера в целом ради утихающей надежды, что племянница выжила? Она мертва, — сухо заключил мужчина. — Смирись, Дилан. Лора мертва.
Охотник смотрел на мужчину во все глаза, не веря тому, что сейчас услышал. Его надежда словно ежесекундно рухнула, как песчаный замок, столкнувшийся с морской волной. Он не верил своим ушам, а воображение, как назло, подкидывало ему образы любимой девушки, распластавшейся на холодной хвое в сосновом бору, истекающей кровью и страдающей от боли и одиночества. Охотник замычал, пытаясь сдержаться. Его разрывало эмоциями. Он чувствовал, как тонкая грань стиралась, глаза обжигало, и вот-вот слезы потекут по щекам.
— Пока я не увижу ее тело… — навзрыд просипел Дилан. Его плечи задрожали, но не от холода.
— Брось, Дилан. Вы сделали глупый выбор. Если бы вы принесли гримуар в Рейнер, а Илария так же отвлекла бы на себя внимание, они бы не посмели убить ее… Им нужна информация, а теперь они получили всё готовое на блюде… Лора мертва, — вновь заключил мужчина и поднялся из-за стола. — Мысли здраво, а не эмоциями. Никто бы не выжил в такой ситуации, а если ты беспокоишься о договоренности наших семей…
Стул со скрипом отодвинулся — звук оглушающе ударил по перепонкам, и Дилан дернулся, будто от удара. Юноша с трудом поднял взгляд, поражаясь, как дядя мог держать лицо перед новостью о возможной кончине племянницы, первой наследнице дома, единственной оставшейся в живых охотнице, перенявшей дело предков рода Эстебан. Более того, мужчина твердо констатировал ее смерть, и ни один мускул не дрогнул на его лице.
— Если ты беспокоишься о договоренности о браке между нашими семьями, — вновь поднял тему маркиз, выйдя из-за стола, — то есть еще одна наследница Эстебан. Хильда — прекрасная партия. Она станет для тебя тихой гаванью умиротворения, подарит уют, вырастит твоих детей счастливыми и праведными…
Дилан замотал головой и покачнулся, нервно засмеявшись.
— Вы же это не всерьез, — пробормотал он сдавленно. Всего секунда. Что-то внутри надломилось, отчего охотник во все горло закричал, ни о чем больше не заботясь: — Вы с ума сошли, маркиз Диассийский? Вы же ее дядя! И смеете сейчас мне прямо в лицо говорить, что моя девушка мертва, и я должен жениться на ее младшей сестре?! Из-за предположений? Из-за прихоти наших семей? Да пусть ваши доводы катятся к праотцам!
Дилан развернулся на пятках и метнулся к дверям. Его тело горело от ярости. Он больше не чувствовал пронизывающего холода из-за мокрой одежды — лишь негодование, несправедливость и злость, что дядя Лоры так легко сбросил ее жизнь со счетов. Она так старалась на благо семьи, на благо жителей Рейнера, смутно знавших о тяготах за высокими каменными стенами, а ее усилия обесценили парочкой слов.
Дилан резко отпер двери и нос к носу столкнулся с изумленным взглядом Хильды. Девушка широко распахнула ореховые глаза — такие же как у Иларии, — и приоткрыла рот в немом вопросе. Но сейчас ее образ вызывал у охотника отвращение, поэтому он поспешил отвернуться, бросив напоследок.
— Я сам организую поиски Иларии Эстебан. После возвращения мы сыграем свадьбу, и я вступлю в права главы рода Баретти. Вам не о чем беспокоиться, все договоренности будут соблюдены.
Дилан больше не смотрел ни на маркиза, ни на его младшую племянницу, державшую в руках махровое полотенце. Зачесав мокрые волосы ладонью назад, он поспешил выйти из душного помещения. Краем взгляда заметил, как обескураженная Хильда отпрянула и проводила его взглядом.
Оставался еще один, последний, вариант, где можно было получить помощь. Дилан надеялся, что всё сложится благополучно, иначе он готов отправиться в путь в одиночку. Вести сослуживцев и подчиненных его семьи на убой, охотник наотрез отказывался. Либо привести с собой много людей и победить числом, либо пойти одному и разыграть карты на удачу. Одно из двух.
Отвратительные слова снова и снова повторялись в голове Дилана, подгоняя его на пути к цели. Его не останавливал дождь стеной и сильный ветер, сносивший с ног. Несправедливость и ярость по-прежнему клокотали в венах агонией, пока юноша не остановился у высоких врат церкви, расположенной в сердце города-крепости Рейнера. Здесь простиралась просторная площадь с фонтанами, но сейчас все они были выключены. Жители прятались в своих домах, не решаясь даже выглядывать в окна из-за непогоды.
Одиночество еще сильнее ощущалось здесь, возле храма, где в обычный день всегда ютилось много детей и их родителей или молодых, воркующих пар. В каком состоянии сейчас пребывала Илария, Дилан боялся даже помыслить. Ей точно приходилось несладко: она наверняка рассчитывала на помощь со стороны родной семьи и семьи жениха. А родственники попросту отказывались от нее, потеряв шанс заполучить темный гримуар нечестивых.
Скрипнув зубами, Дилан приложил раскрытую ладонь рядом с замочной скважиной и декоративным драконом, держащим в передних лапах большое кольцо. Одна из дверей чуть приоткрылась наружу — Дилан сразу же потянул кольцо на себя, и тяжелое полотно со скрежетом поддалось влиянию. Волна холодного воздуха ринулась в помещение, вместе с ней охотник протиснулся сквозь образовавшуюся для него щель, сделал шаг вперед и остановился, услышав, как дверь за спиной захлопнулась. Что-то тотчас заскрежетало, и Дилан обнаружил, как витиеватые узоры изменялись, запечатывая вход.
— Значит, это правда, что только избранные наследники четырех великих родов могут посетить храм…
Охотник пробормотал это шепотом, а огромная цилиндрическая зала подхватила слова эхом. Оглядываясь, но не двигаясь с места, Дилан отметил, что с единственного визита в детстве в храме ничего не поменялось. Тогда они с Иларией из любопытства протиснулись внутрь, узнав о легендах, передающихся в Рейнере наследникам великих родов, однако пробыли совсем недолго, испугавшись огромного каменного дракона, лежащего в центре залы. Сейчас на него лился теплый свет из высоких окон, простирающихся по всем стенам и граничащих с потолком. Стекла казались чистыми и незамутненными дождевыми каплями. Снаружи было мрачно, порой вспыхивала молния, но храм будто находился в иной вселенной. Внутрь не доносился шум непогоды, здесь царила умиротворенная, магическая атмосфера.
Дилан нахмурился, рассматривая морду дракона с
