Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
всех этих трубках увидел, чуть не скончался. Думал, у меня сердце встанет, так перепугался за него. Но диву даешься, к чему только ни привыкаешь.
Без обману
– Ты чего тут? Где Матерь? – Первое, что Берни говорит мне, лежа на каталке в “травме”.
– Ее Скок домой повез. Пока ты спал.
Я не рассказываю ему, на каких херах Матерь таскала меня в коридоре за то, что я ушел пить свои пинты, а Берни оставил дома одного.
– От тебя несет, как от пивной бочки, – он мне.
– На себя посмотри. Медсестра сказала, тебя отпустят после утреннего обхода. Чего ты домой не пошел? Нарваться хотел, раз пошел в “Старую Вик”. Даешь веселуху, хоть в чем-то будешь первым.
– В чем? – Берни мне, а сам отвертывается от меня на койке так, что едва не скатывается на ручки какой-то бабке – та вся трусится, будто одержимая.
– Первым из братьев, кто шесть футов вниз осилит. – Я просто пытаюсь как-то разрядить все, но получается криво.
– Я всегда буду первым, – он мне. – Из нас двоих.
– На четыре минуты, – говорю. – Что, если учесть разницу между шестым и седьмым, – небо и земля. – Такое обычно ему фитилек прикручивает. Рождение паровозиком за ним следом означает, что дар наследую я. – Берни, возьми уже себя в руки.
Он молчит намертво.
– Тебе ж не обязательно оставаться в Карлоу. Да и в Ирландии, – говорю. – Чего б тебе не податься к нашим в Австралию? Тебе там самое оно будет. Сенан тебе работу легко найдет.
– На стройке?
– Устроишься в ресторан, или парикмахером, или как-то.
– Это жуть какой стереотип. В любом случае я нужен Матери тут.
– Если вот так будешь ей лет добавлять своими выкрутасами, то нет. Тебя ж мотает во все стороны.
Судя по тому, как он заскреб пятками по простыне, я его достал.
– Доктор Эванс, он специалист, он сказал… списки…
– Погоди-ка, – говорю. – Какой специалист? В каком это ты списке? – Ни шиша не понимал я, про что он толкует.
– Мне надо тебе сказать.
– Ты, блин, о чем вообще? Сказали, у тебя вывих запястья и ушиб головы. И все.
– Нет, доктор Эванс в Дублине. Он… и оценка… – И тут он отключается.
Чудно́ это – смотреть, как он спит. Стараюсь не обращать внимания на всякое, что происходит в “травме”, особенно на телесные звуки из соседнего отсека. Видать, я сам задремал, потому что открываю глаза – а он на меня смотрит. По виду, он в несколько более своем уме, и я его спрашиваю, что случилось. Оказывается, он увидал ту машину возле “Старой Вик”, узнал ее и решил зайти. Садится такой к стойке в своей рубашке, от которой молоком несет. И прям рядом мразота эта, дикари, которые в него пакетом бросили. Заказал себе водку с “Ред Буллом”, выпил и вышел. По его прикидкам, они за ним проследили и напрыгнули.
Не врубаюсь. Ну чего он вечно высовывается. Чего не позвонил нам со Скоком, мы б ему подсобили. Или вынули бы оттуда.
– Тут больше, чем кажется, – говорит Берни. – Я не… потому что я уже… – Язык у него заплетается. Берни закрывает глаза, и мне кажется, что он вроде как опять засыпает.
– Я женщина, – говорит он, глаза все еще закрыты. – Внутри.
Я не уверен, что расслышал.
– Что? Да из тебя, блин, такая же женщина, как из Ковбоя Мальборо.
Он тыщу лет не говорит ничего. Потом шепчет:
– Ковбой Мальборо был геем.
– Заткнись, – говорю и толкаю его в руку. Он обдолбан вдребезги – уж какие они ему там обезболивающие вкатили. Говорю, чтоб попытался уснуть, а сам иду курить.
Он знал, что я это погуглю, и действительно – как только выхожу из палаты, сразу смотрю, что там про Ковбоя Мальборо. Их прорва была, в основном поумирали от рака. Один, может, двое были геями.
Из автомата в приемном покое беру бутылку колы. Ужасно скрутило на стуле какую-то деваху, она держится за живот и с содроганиями стонет. Пара стариков ждет очень тихо, не разговаривает, оба смотрят прямо перед собой. У него лицо серое, руки вцепились в колени. У нее безостановочно движутся губы. До меня доходит: она молится. Дичь херовая тут происходит у людей, а этот идиот, братец мой, просто лезет в неприятности, как в горячую ванну.
Возвращаюсь к нему, стою рядом, пока он не просыпается.
– Слушай. – Я перехожу на шепот, чтоб отвадить бабку с соседней каталки. С трясучкой своей она совладала и теперь чуть ли не валится с койки, уши развесив. Тут оно куда интересней, чем сидеть дома с кошкой и смотреть “Улицу Коронации”[23]. – У тебя выдалась дурная ночь. Тебе надо остыть, собраться с мыслями.
– Я знаю, где взять гормоны, – шепчет он. – В интернете.
– Что за херня, – говорю. – Они тебе любое говно сраное могут продать. Не знаю, чего тебя носило в Дублин. Тебя это выводит из равновесия.
– Равновесие надо держать тебе, а не мне, – говорит и отворачивается. – Знаешь, земля под тобой вертится постоянно. – Меньше минуты проходит, и его вырубает.
* * *
Выписывают его часов в восемь утра. Пара швов и паршивый вывих запястья. Всю ночь мы оба задремывали и просыпались, что, конечно, облегчение, потому что я не знаю, что ему говорить. Я, правда, сказал, что это он сам нарвался, полез к этим пацанам. И намекнул, что у Матери сердце поэтому в узел, может, он помалкивает из-за этого. Ни я, ни он о том остальном, что он там мне грузил, не заикаемся.
Скок позвонил спросить, не надо ли нас забрать, но я договорился, чтоб после своей ночной смены в столовке нас подбросила Ма Бирн. Ей до смерти хочется послушать из первых уст, что произошло, но Берни у нее на заднем сиденье делает вид, что спит, а я не рассказываю ничего. Дома он сразу топает к себе. Матерь на меня ноль внимания, уходит наверх вслед за Берни.
Покемарить удается пару часов, а когда просыпаюсь, голова у меня та еще. На работу опять опоздаю дико. Две кружки чаю, крепкого, как мазут, кусок тоста, но я все еще не в себе. Матерь спускается и забирает кусок, который я только что намазал. Со мной ледяная, будто это я Берни отделал.
– Собираюсь взять отгул по болезни, – говорю.
– Да ладно? И это при том, что в доме есть по-настоящему нездоровые. – Кивает на чайник.
Встаю, завариваю ей свежего.
– Ни к чему тебе здесь, – говорит. – Я сегодня свободна по-любому, так и побуду с ним.
Можно подумать, я дома из-за этого собирался
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
