рассекая утренний воздух. Забегаю в усадьбу и сворачиваю к прудику. Там скидываю потную одежу и вешаю в зарослях шиповника, просохнет и проветрится заодно. Тихонько залезаю в воду и моюсь, чтобы выглядеть поприличней. Потратил еще время на сушку, и вот я чистенький, готов к труду и обороне. Иду к служебному входу. Парадная мне и слугам не по чину. Прошу первую попавшуюся Дуньку доложить обо мне барышне и жду. Почти сразу же меня кличут и проводят в дом, где в одной из зал меня ждала Ольга, готовая к выезду и с корзинкой на коленях.
- Утро доброе, госпожа, - склоняюсь в поклоне.
- Мой паж! – протягивает ручку с ладошкой, искривленной вбок. – Целуй!
Беру тонкую кисть и с жалостью разглядываю следы роковой болезни. Держу двумя руками и выплескиваю энергию источника бурным потоком.
- Ай! – ладошка вырвалась из моих рук, и Ольга стала дуть на нее, ища ожог. – Что это было?! – Смотрит в недоумении.
- Дайте посмотрю, - ловлю ладошку и, преодолев попытку вырваться, нарочито медленно осматриваю. – Ничего нет! Можно целовать! – прикладываюсь губами к тыльной стороне и возвращаю конечность. Барышня посмотрела с удивлением на ручку, сжала пару раз пальчики и оставила свои мысли при себе.
- Поехали! Вперед, мой Санчо Панса! – О! Сервантес уже известен. Я к стыду не помню его даты рождения.
- Тогда вы Дульсинея! – и тут же прикусываю свой болтливый язык. Ой, дурак!
- Что?! – глаза зазеленели, утратив свои серые тона.
- А?! – делаю дурачка.
- Как ты меня назвал?
- Не знаю! Вырвалось, какое то слово.
Сердитое пыхтение было мне ответом и, кипящая эмоциями, девочка просто вытянула вперед руку с указующим перстом.
Вперед, так вперед. Качу кресло по парку, пока девчушке не надоела молчание, и она опять села на своего любимого конька.
- У вас большая семья?
- Не очень.
- Сколько у тебя братьев и сестер?
- Одна сестра и брат, сестра младше на два года, а брат на восемь.
- Я думала больше!
- Еще четверо умерло в младенчестве от разных болезней.
- Ой! Прости, прости! Я такая глупая! Вечно со своими вопросами. Давай ты опять расскажешь, что ни будь веселое, - заглядывает мне в глаза с виноватым видом.
А что? Мне не сложно. Хоббита я знаю наизусть, потом можно на Гарри Поттера переключиться. Катаемся, я рассказываю. Оленька живо реагирует и сыпет вопросами по сюжету. Потом сидим под деревом и завтракаем. Сегодня барышня кушает с большим аппетитом, чем вчера. Иногда поглядывает на свою кисть и сгибает ее туда-сюда. Неужто, есть какой то эффект! Затем опять приключения Хоббита. Так и время подошло к обеду. Оленьке надо было идти на занятия, поэтому везу ее в усадьбу и сдаю высокой худой гувернантке в пенсне.
Обратный путь прошел без происшествий, бег так же доставлял удовольствие и, казалось, что мог бы пробежать еще и обратно с такой же легкостью. Может стать знаменитым бегуном? Ха-ха! Не успел от сохи оторваться! А туда же! Не спешим, не подставляемся. Тут же вспомнил целительскую вспышку на руках Оленьки и обреченно понял, что рано или поздно аутодафе мне обеспеченно. А и, ладно! Может, ее судьба не безразлична мирозданию, и я здесь оказался с определенной целью. Запереться как улитка в скорлупе? И что дальше? А то! Соха да лопата!
Разрешив свои сомнения, в веселом настроении ворвался во двор и, умывшись, стал кормить брата и сестру. Оказывается, в эти времена крестьяне не обедали. Скудный завтрак и плотный ужин, таким был их график еды. Это, каким же здоровьем надо обладать, чтобы работать по шестнадцать часов в сутки! Но нам надо набирать массу, поэтому будем делать свой режим. Еще и полдники организую. Ха-ха! После еды развесил сушится, ранее засоленную рыбу и стал плотничать, приспосабливаясь к инструменту и набивая руку. Вон сколько работы! А еще дрова нужны на зиму. Узнаю, когда коняшка освободится и поедем в лес, может к тому времени уже будут ягоды или грибы.
Трудился до вечера. Первым делом стал делать отдельную лежанку для сна. Машке одиннадцать и скоро начнет превращаться в девушку. Не стоит нам спать в одном месте. Еле собрал каркас, досок все равно нет. Ничего! Все постепенно будет!
Ужин, богатый фосфором, потом сказка и лечение заснувшей сестренки. Засыпаю в полном удовлетворении от хорошо выполненной работы.
Тем же вечером.
- Папенька! Смотри!
- Что? Мой цветочек?
- Видишь руку. Она теперь не кривая!
- Как! – берет ладошку и смотрит с удивлением на прямую кисть.
- И сгибается, - поворачивает в разные стороны.
- Как такое может быть?! Это чудо! – целует маленькие пальчики и обнимает дочку. – Господь услышал наши молитвы, дай бог пойдешь на поправку.
- Я дала своему пажу руку для поцелуя и после этого она разогнулась.
- Да, конечно! – улыбнулся в усы. – Придется ему теперь и ножки твои целовать.
- Папа! Ce n'est pas drôle! (Это не смешно!)
- Давай я тоже поцелую твои ручки, чтобы они выздоровели. А если понадобится, я буду целовать и ножки, лишь бы ты смогла ходить.
Глава 5
Утро, физкультура, плавание в речке. Завтрак, легкий расслабон с младшим.
И вот я сижу рядом с барской дочкой и оттягиваю момент окончания своего перекуса. Ручки мы вылечили, а вот дальше! А дальше ступни и выше. В эти времена, обнаженные щиколотки считались верхом неприличия, а мне придется их лапать, а если дальше, то и все остальное. О-хо-хо! Из размышлений меня вывела моя подопечная.
- Вася! О чем задумался?
- Думаю, как мне тебя дальше лечить. Ведь, для этого, мне придется трогать твои ножки. И остальное…
- Ты что?! Думаешь, мне приятно в этом исковерканном теле?! – она вскинулась, раздувая ноздри в гневе.
- Если надо, я разденусь перед тобой догола! Я сделаю все для выздоровления! Ты понял?! Все!! – последние слова она прокричала, одержимая желанием покончить со своей увечностью.
– Ты знаешь! Еще совсем недавно я задумывалась утопиться в этом пруду. А потом появился ты и подарил надежду. Поэтому делай что нужно, моя жизнь и тело в твоих руках.
- Хорошо. Извини, но я должен был убедится, что не нанесу тебе душевной травмы.
- Ха-ха-ха! – девушка неожиданно засмеялась,
