по их внешности.
«Это именно то, что ты сделала, Джорджи».
Именно это.
«Перестань мне напоминать!» — говорю я сама себе.
Эшли Драйден-Джонс находится на том же месте, которое занимал во время последнего занятия: пятый ряд от задней части аудитории, четвертое место от прохода. Во вторник мне пришлось обойти его, чтобы добраться до своего места, но сегодня я устраиваюсь на втором сиденье.
Не слишком далеко и не слишком близко.
Достаточно близко, чтобы поговорить, если он изменит свое мнение обо мне.
Другие члены нашей группы входят один за другим, присоединяясь к нам, занимая места позади нас и впереди.
Два парня приветствуют меня и других девушек, и стукаются кулаками с Эшем.
Типично.
На сиденье передо мной Брайан поворачивается, его взгляд падает на коробку с кексами у меня на коленях.
— Ух ты. Это для нас?
Мне требуется вся моя выдержка, чтобы не оттолкнуть его цепкую руку от моей коробки, когда парень тянется к ней, не дожидаясь приглашения, жадные пальцы уже тянутся к кексу. Знаете те когти в игральном автомате, где вы вкладываете деньги и пытаетесь извлечь мягкую игрушку с помощью механической руки, которая падает с потолка?
Точно также.
— К сожалению, нет. — Я отдергиваю коробку назад, вне пределов его досягаемости.
Вся группа выжидающе смотрит на меня.
Налла облизывает губы.
— А для кого?
— Эм… — Я нервно оглядываюсь, взгляд случайно падает на Эша, прежде чем успеваю остановить его, тем самым выдавая себя.
Они все смотрят на него.
На того, кто игнорирует меня и делает вид, что меня не существует.
— Да, для кого они? — вторит Брайан.
— Я сделала их для друга.
— Какого друга?
«Боже мой, Брайан, какая тебе разница, для кого они?!»
Пока Брайан спорит, Джамал пересчитывает кексы и объявляет:
— Их шесть, и мы твои друзья. — И мне хочется биться головой о стол. — Они должно быть для нас.
Если бы поблизости был письменный стол, я бы ударилась об него головой.
В мои намерения не входило делиться; моим намерением было передать их Эшу в слабой попытке загладить свою вину, и теперь весь план пошел насмарку из-за этих любопытных одногруппников.
Фу!
Почему у меня ничего не получается так, как должно было быть? Почему все идет прахом с тех пор, как я переехала сюда?
Мои так называемые «друзья», которые оказались задирами и с которыми я застряла, пока не заведу новых.
Этот парень, который ненавидит меня до глубины души и даже не смотрит на меня.
Кексы остаются у меня на коленях, притягивая Брайана и Джамала, которые поставили перед собой задачу игнорировать профессора в передней части комнаты и пытаться стащить их с моих колен.
Если я поставлю их на стол, они точно исчезнут.
Но если они увидят, как я передаю их Эшу в конце урока, то подумают, что я… влюблена в него или что-то в этом роде, и приношу ему угощения, не желая делиться с ними.
Внизу, впереди, кто-то приглушает свет — вероятно, ассистент профессора — и проектор оживает, транслируя на небольшой экран впереди.
— Неэффективные способы общения, — говорит профессор Дрекслер, маркер скрипит все время, пока она пишет на доске рядом со своим проектором. На слайде показан список способов, которыми мы должны общаться, чтобы эффективно ориентироваться в бизнесе, но она хочет, чтобы мы перечислили способы, которыми общаться неэффективно. — Проработайте это в своих группах, а затем мы пройдемся по аудитории и посмотрим, сколько у нас совпадений и общих тем.
Свет снова включается, хотя, давайте будем честны, вероятно, с самого начала не было необходимости его приглушать.
— Мы плохо общаемся, потому что всегда разговариваем по телефонам, — начинает дискуссию Налла. — Мне это записать?
— Я назначаю Наллу делать заметки, — дразнит Джамал, подмигивая ей.
Она закатывает глаза, но открывает свой ноутбук и открывает новый документ, даже не вздохнув.
— А еще? — Она смотрит на нас сквозь линзы компьютерных очков, которые водрузила на нос.
— Отсутствие зрительного контакта, — выпаливаю я, бросая острый взгляд на Эша, задаваясь вопросом, уловил ли он связь.
— Отсутствие прямолинейности, — бойко говорит Прия, кивая. — Никто не говорит, что они имеют в виду — это не более чем догадки.
Она права.
— Соцсети делают из некоторых тупиц. — Это от Джамала, и он тоже прав. — Убери уже свой чертов телефон.
— Как насчет… недооценивания? — добавляет Прия.
— Точно. — Я киваю. — И переоценивание тоже. Это ужасно.
— Соглашаться с тем, с чем ты не согласен. Это плохая коммуникация? — Налла покусывает нижнюю губу.
— Думаю, да, потому что разве честно соглашаться с тем, с чем ты не согласен? Кроме того, если вы не можете высказаться свое мнение, это подрыв доверия.
Рядом со мной Эшли Драйден-Джонс фыркает.
Громкое, неприятное фырканье.
Все смотрят на него.
— Чувак, что это было? — спрашивает его Брайан.
— Я нахожу ироничным, что она говорит о разрушении доверия, когда все время делает дерьмо, с которым не согласна.
Конечно, он говорит все это с жутким британским акцентом, от которого и Прия, и Налла немного тают. И, не буду врать, у меня внутри становится немного теплее.
Все головы поворачиваются ко мне.
Кексы все еще у меня на коленях, я открываю крышку и предлагаю их группе.
— Брайан, хочешь кекс?
Ноздри Эшли раздуваются.
— Я думал, они для меня.
Ха! Фигушки.
— С чего ты решил, что они для тебя?
— Потому что ты пытаешься поцеловать меня в задницу с пятницы.
Поцеловать его в задницу? Серьезно?
Я просто пыталась быть милой. Я не… я…
Отлично. Я пыталась поцеловать его в задницу — я чувствую себя ужасно, и нет ничего плохого в том, чтобы попытаться загладить свою вину.
Брайан берет кекс, чтобы не упустить свой шанс; то же самое делают Джамал и Налла, которая дочиста облизывает пальцы, прежде чем продолжить делать заметки на своем ноутбуке.
— Где мой? — спрашивает Эшли.
— Я передумала. — Крышка захлопывается.
Наши одногруппники издают «м-м-м» и «ням», облизывая глазурь и вгрызаясь во влажные пирожные.
— Значит, девушка может нагадить парню, а он не может получить свой «тортик для феи»? Понял. — Он откидывается на спинку стула, скрещивая мускулистые руки.
Рана на его рту, похоже, зажила, как и синяки на лице, темные пятна исчезли.
Но ему все еще нужно побриться.
— Ты только что назвал это «тортиком для феи»? — Джамал поднимает свой кекс для осмотра, разглядывая его то так, то эдак.
— Так это называется, не так ли?
— Мы называем их капкейками, — говорит ему Джамал, слизывая глазурь с края. — Черт возьми, девочка, это очень вкусно.
Я сажусь прямее от
