Я спрыгнула с парапета и встала рядом с ним.
— Как скажешь.
Он просто посмотрел на меня.
— Я еще никогда не уничтожала поезд. Это может быть забавно.
— Ты уверена?
— Однажды я умирала, запертая в клетке, во дворце, который летал над волшебными джунглями. И какой-то идиот забрался в эти джунгли, выследил дворец, продрался сквозь сотни ракшасов и освободил меня.
— Я помню, — сказал он.
— Именно тогда я поняла, что ты любишь меня, — сказала я. — Я лежала в клетке и услышала твой рев.
Он ухмыльнулся, его плечи расслабились. Он обнял меня, и я поцеловала его. Я почувствовала вкус Кэррана — мужской, здоровый, мой — я его всегда узнаю.
— Я еду с тобой, Ваше Глупейшество. Тебе от меня не отделаться.
— Спасибо.
Кроме того, мне будет полезно уехать из Атланты. Подальше от Хью д'Амбре, военачальника моего отца.
У меня довольно сложная семейная подноготная. Если мой настоящий отец узнает, что я все еще жива, он перевернет все с ног на голову, чтобы уничтожить меня. Двадцать шесть лет мне удавалось скрываться у всех на виду, но потом мне дорогу перешел Хью д'Амбре. Пару месяцев назад он понял, кем я могу являться. Не думаю, что он уверен в этом на все сто процентов, но его подозрения весьма серьезны. Рано или поздно Хью д'Амбре постучится в мою дверь, но сейчас я к этому не готова. Мое тело исцелилось, и я начала изучать искусство превращения своей крови в оружие и броню — одна из главных способностей моего отца — но мне еще не хватало практики.
Это путешествие позволит мне выиграть немного времени, ведь с каждым днем я становлюсь все сильнее. Пусть Хью попробует отыскать меня по ту сторону океана, я пожелаю ему удачи.
Кэрран подошел ко мне ближе, и я прижалась к нему. Под нами во все стороны раскинулся лес, и где-то там за ним, с правой стороны на горизонте темнели искореженные руины Атланты.
Беспокойство, нарастающее во мне, наконец-то нашло выход, и слова вырвались сами собой.
— Если у нас будут дети, какова вероятность того, что они станут люпами?
— Вероятность ниже, чем у большинства, — ответил Кэрран. — Я Первородный, мы не часто сходим с ума.
Первородные отличались от других оборотней. Они были сильнее, быстрее, и лучше контролировали смену форм. Но они все же оставались носителями Lyc-V, а значит и ужасного люпизма.
— Но это возможно?
— Да.
Моя тревога становилась все сильнее, будто я заводная игрушка, у которой поворачивают ключик.
— И каковы шансы?
Кэрран вздохнул.
— Я не знаю, Кейт. Насколько мне известно, никто в моей семье люпом не стал, но я был слишком мал, чтобы расспрашивать о подобных вещах. Я только знаю, что это менее вероятно. Мы достанем панацею, милая. Я тебе обещаю, мы ее получим.
— Я знаю.
— Ты хочешь детей?
Я попыталась уложить в голове идею о том, что у нас с Кэрраном будут дети. Это даже мыслью нельзя назвать, лишь далекой туманной идеей, размышлять над которой именно сейчас было очень трудно. Я попыталась представить себя беременной, но у меня не получилось. Что, если отец найдет меня и убьет моих детей? Что, если мои дети станут люпами?
Кэрран посмотрел на меня очень странным взглядом, и я поняла, что обнимаю себя.
Эй, милая, хочешь родить от меня детей? А я в ответ сжимаюсь в комок, как зародыш. Брр. Какая же я идиотка.
— Возможно. Когда-нибудь. Когда все поуляжется. А ты хочешь детей?
Он обвил меня руками.
— Конечно. Потом. Я никуда не спешу.
Нас обдувал свежий ветер, обещая новый день. Пока мы стояли на крыше, над лесом показалось солнце — узкая серебристо-золотая полоса настолько яркого света, что было больно смотреть.
Мы отправимся вместе и достанем панацею для Мэдди. Все остальное сейчас неважно.
Глава 3
Когда мы с Кэрраном спустились с крыши в поисках завтрака, Барабас уже подстерегал нас с кипами бумаг.
— Что это? — поинтересовалась я, гладя на стопку бумаг в два дюйма высотой.
— Здесь все, что ты должна сделать, прежде чем отправиться к Черному морю. — Он показал на ближайший конференцзал, где уже накрыли завтрак — яичница, куча бекона и колбасок, гора жареного мяса, дополненные полными кофейниками и стопками блинчиков. Как только запах дошел до меня, я поняла, что умираю с голода.
— Уже все в Крепости знают, что мы уезжаем? — спросил Кэрран.
— Уверен, пара человек еще спит, но все остальные в курсе. — Барабас положил бумаги на стол и отодвинул мне стул. — Это для тебя.
— Я хочу есть, и у меня нет на это времени.
Взгляд Барабаса был неумолим.
— Найди время, Альфа. У тебя две руки. Ты можешь есть и писать одновременно.
Кэрран улыбнулся.
— Наслаждаешься моими мучениями? — спросила я.
— Я считаю забавным, что ты готова ринуться в перестрелку с одним только мечом, но бумажная работа тебя пугает.
Барабас положил перед ним стопку еще толще моей.
— Это ваша, Милорд.
Кэрран выругался.
Оборотни снабжены ускоренным метаболизмом, который помогает им быстро усваивать питательные вещества и накапливать энергию, необходимую для превращения. Но этот самый метаболизм заставлял их есть как не в себя. Наблюдать за тем, как ест Кэрран было довольно жутко. Он не торопился, не хватал еду руками, а просто ел в нереальных количествах. Я думала, что со временем привыкну к этому, но когда он перешел к третей тарелке, полной еды, я моргнула. Должно быть, он вчера пропустил ужин.
Дверь в комнату распахнулась и в нее вошел Джим, словно надвигающийся шторм. С ростом в шесть футов, гладкой темной кожей и взглядом, который заставит любого отступить и двигаться к ближайшему выходу, Джим служил начальником службы безопасности Стаи. Мы знали друг друга давно, когда еще вместе работали в Гильдии Наемников и периодически объединялись в команду. Мне тогда нужны были деньги, а Джим просто не мог работать ни с кем другим.
Джим оперся на стол.
— Я еду.
— Нет, — возразил Кэрран. — Ты нужен мне здесь. Ты возглавишь Стаю, пока меня не будет.
— Пусть это сделает Мэхон.
Мэхон Делани — альфа Клана Тяжеловесов — служил палачом Стаи. После того, как семью Кэррана убили, Мэхон вырастил его. Он был, пожалуй, самым уважаемым оборотнем среди всех четырнадцати кланов Стаи, но отнюдь не всеобщим любимцем.
— Шакалы взбунтуются, и ты это знаешь, — сказал Кэрран. — Ты сможешь удержать кланы вместе, Мэхон — нет. Он старомоден и неуклюж. Если я оставлю его за главного, мы получим по возвращении гражданскую войну.
