Подойдя к платяному шкафу в противоположном конце комнаты, она распахнула дверцы. Его содержимое оказалось более чем скромным. Элисса привезла с собой в Вердонию мало одежды. Либо она планировала сменить гардероб, либо не собиралась задерживаться здесь надолго.
Порывшись в одежде, девушка остановила свой выбор на простой темно-синей юбке и шелковой блузке цвета слоновой кости. Эта одежда была слишком простой для свадебного ужина, но ничего нарядного среди вещей Элиссы она не нашла. Положив юбку и блузку на спинку кресла, Майри потянулась к молнии на платье, но вдруг вспомнила, что на нем нет застежки. Она совсем забыла, что по традиции это проклятое платье на ней зашили. Ей была нужна чья-то помощь или хотя бы острый предмет. Ее взгляд упал на поднос с едой. На нем лежал нож, но им можно было только намазывать масло.
Это было последней каплей. Опустившись в кресло, Майри закрыла лицо руками. Больше всего на свете ей хотелось сейчас вернуть то беззаботное время, когда был жив ее отчим, особенно последний день, проведенный с Брандтом на Мацоне. Воскресить драгоценные минуты былого счастья.
* * *
– Как далеко находится это место? – спросила Майри, тяжело дыша.
– Недалеко, – ответил Брандт. – Нам нужно еще немного подняться в горы по реке.
Майри остановилась, чтобы полюбоваться зеленью деревьев, густо покрывающих горные склоны. Река, вдоль которой они шли, с ревом билась о большие черные валуны на своем пути к океану. Ее берега пестрели папоротниками, лианами и цветами всевозможных форм и оттенков. Стая длиннохвостых попугаев ярким облаком вспорхнула с куста и исчезла в зарослях оранжевой геликонии.
– Пошевеливайся, Монтгомери. Ты не могла так быстро устать.
В том месте, где остановилась Майри, тропинка сворачивала в сторону от реки и уходила в глубь джунглей. Вытерев со лба пот, девушка прошла по ней Последние сорок футов. Но когда она добралась до места, где в последний раз видела Брандта, его там не оказалось.
– Эй, ты где?
– Иди сюда.
Его голос послышался со стороны реки. Миновав заросли кустарника, она, наконец, вышла на открытое место и замерла как вкопанная. Слева от нее и Брандта возвышался пятидесятифутовый склон, и стекающая с него река образовывала у их ног большую заводь. Все вокруг утопало в сочной зелени и ярких цветах.
Но больше всего ее поразили тысячи бабочек, поднимающихся в небо бесконечным потоком. Майри никогда прежде не видела такого буйства красок. Увидев ее изумление, Брандт ухмыльнулся.
– Чего ты ждешь, женщина? Раздевайся.
Она не пошевелилась, и он поднял бровь.
– Ты ведь надела купальник, не так ли?
– Да, конечно.
– Жаль.
Майри подавила смешок, но ее веселье продолжалось недолго. Ее захлестнула волна желания, которое она больше не могла скрывать ни от себя, ни от Брандта. Она хотела его. Их взгляды встретились, и в глазах любимого Майри прочла столь же сильное желание.
Раздевшись, Брандт; взял ее за руку и повел к воде. У него была широкая сильная ладонь, которая больше подошла бы рабочему, чем аристократу.
Следующий час пришел как во сне. Смеясь и крича, они плескались в воде, а затем, обессилев, взобрались на плоскую скалу рядом с водопадом. Легкий ветерок приятно обдавал кожу. Майри сидела по-турецки на скале и расчёсывала пальцами волосы.
К ее удивлению, Брандт начал ей помогать распутывать непослушные пряди.
– Я бы хотела, чтобы это мгновение длилось вечно, – сказала она, любуясь пестрой стаей бабочек у них над головой. – Водопад. Цветы. Бабочки… – Она немного помедлила. – А ты?
– Я обнаружил, что, как бы я того ни хотел, ничто не может длиться вечно.
– Ты говоришь прямо как твой дедушка.
Брандт пожал плечами.
– Это неудивительно, учитывая, что он меня воспитал.
– Я помню, у него на каждый случай была поговорка, – улыбнулась Майри. – Увидев его впервые, я испугалась – так сурово он выглядел.
– Надо же, а я думал, ты никого не боишься, – поддразнил ее Брандт.
– Мне тогда было всего семь лет. Моя мать только что вышла замуж за короля Стефана, и я чувствовала себя не в своей тарелке. Затем на одном из королевских приемов я столкнулась с этим высоким сердитым мужчиной. Человеком, который больше походил на короля, чем мой отчим. Как ты думаешь, что я тогда почувствовала?
Брандт поднял бровь.
– Полагаю, твой страх продлился недолго.
– Ты прав. Я перестала его бояться, когда поняла, что за суровым обликом скрывается любящее сердце. – Она нежно улыбнулась. – Твой дедушка был очень добр ко мне. Он обращался со мной как с настоящей принцессой. Я терпеливо выслушивала его нравоучения, хотя порой они бывали очень скучными.
– И какую же из своих проповедей он прочитал тебе первой?
– Я прекрасно ее помню.
У Майри на глаза навернулись слезы.
– Настоящим гражданином страны является не тот, кто в ней родился, а тот, кто ее любит.
– Понимаю, – мягко произнес Брандт. – Должно быть, ты чувствовала себя чужой в незнакомой стране.
– Да. Мне говорили, что я ненастоящая принцесса, а я больше всего хотела, чтобы Вердония стала для меня родиной.
– Дедушка произвел на тебя сильное впечатление.
– О да. Равно как и ты.
Прищурившись, она посмотрела на Брандта.
– Мне кажется, у вас двоих много общего. Он был суровым, а его взгляд…
– Пронизывающим.
– Прямо как у тебя.
Майри уперлась локтем в колено и положила голову на ладонь.
– К счастью, он оказался рядом с тобой, когда твоих родителей не стало. Наверное, тебе пришлось нелегко в тот момент.
– Я их почти не помню. Они погибли, когда я был совсем маленьким. Но рядом со мной всегда был дедушка. Он научил меня всему, что я должен знать.
– Дай угадаю. Честности Ответственности. Чувству долга.
Она задумчиво наморщила лоб.
– И самопожертвованию. Я права?
– Абсолютно. Поступки, которые мы совершаем, должны быть на благо страны, а не ради нашего собственного благополучия.
– А если выбор сделать нелегко? – поинтересовалась Майри.
– Вердония выиграет в любом случае.
Она раздраженно покачала головой.
– Ты такой практичный.
Брандт пожал плечами и улыбнулся.
– А ты такая… непрактичная.
Майри любила его улыбку. Учитывая то что улыбался он редко, каждая была на вес золота. Брандт продолжал на нее смотреть. Что-то во взгляде его темных глаз заставляло её трепетать.
