Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
Поэтому однажды, когда папочка с новой мамочкой забеспокоились, что не могут дозвониться до своей несуразной доченьки, и попросили меня проверить, где она болтается, я застал на стадионе школы неприятную картину. Лягушонка, и еще одного толстого парнишку из их класса окружили кругом другие дети, выкрикивали оскорбления, не давали пройти, плевались, толкались, бросались камнями. Я уже пару раз встречал Инну с этим пухлым мальчишкой, они были странной парочкой, она высокая и худая словно палка, а он приземистый белобрысый колобок. Видимо, спелись отвергнутые всеми другими. Мне никогда не приходилось сталкиваться с проблемой детского буллинга, я во всем был лучшим, со мной всегда хотели, даже мечтали дружить, девочки с десяти лет приглашали на свидания, чуть ли не дрались между сеобой, пытаясь добиться моего внимания. Да я и сам постоянно издевался над навязанной мне сестренкой, но в тот момент почувствовал себя странно, холодок прошелся по коже, возмущение поднялось внутри и одновременно брезгливость, будто кто-то затолкал мне под футболку целую кучу слизней. Внутри появилась непонятная злость, видимо, я полагал, раз мне навязали эту рыжую нелепость в сестренки, значит, только у меня должно быть исключительное право ее мучить, ее наказывать… и спасать.
Лягушонок всегда была безбашенной, бесстрашной, сумасшедшей. Помню, как она кинулась на главную обидчицу и повисла на ней, вцепившись в волосы. Фирменный лягушачий прием. Ее пухлый кавалер не обладал такой храбростью, жалобно скулил, размазывая сопли по щекам. Обидчица взвыла от боли, а Инна стала ее колотить и царапать, словно не маленькая рыжая лягушка, а разъяренная тигрица, защищающая своего детеныша.
С этим толстяком она до сих пор дружит, правда, по прошествии времени, с ними обоими случились удивительные метаморфозы.
— Что здесь происходит?! — грозно крикнул я.
Круг мучителей распался, кто потрусливей на всякий случай отбежал подальше.
Обхватил рыжую бестию за талию и попытался отодрать от обидчицы. Хотя сейчас было совсем непонятно, кто кого обижает.
— Лягушонок, что ты творишь! Отпусти ее, бешеная, все волосы выдерешь. А у они у нее и так реденькие, косички, словно крысиные хвостики, будет еще с проплешинами ходить.
После моих слов девчонка в цепких лягушачьих лапах зарыдала еще сильнее.
Но «любимая» ненормальная сестренка не слышала, продолжала лягаться и тянуть за светлые волосы.
— Сама ты такая! Сама ты рыжая, точнее блондинистая уродка и дура! – словно в беспамятстве выкрикивала Инна. — Сама ты такая!
— Лягушонок, отпусти!
— Лягушонок, — засмеялись вокруг.
Мучители недалеко разбежались, конечно, ведь это так интересно: понаблюдать за потасовкой двух девчонок.
— Хватит, чего вы тут столпились! Глазеете! Уходите! Чтобы я больше никого не видел рядом с рыжей, а то приду и уши надеру! Каждому!
Девчонка в руках сводной сумасшедшей уже откровенно истерила, рыдала навзрыд.
— Инна, — почти ласково прошептал я,— отпусти, ты ведь добрая девочка. Не уподобляйся ей.
Тонкие пальчики разжались, по щекам с редкими бледными конопушками покатились слезы. Заплаканная, с перекособоченной, кое-где разорванной одеждой, торчащими в разные стороны рыжими спиралями волос, она вызвала еще больше брезгливой жалости.
— Быстро все разошлись! Или я сейчас прямиком к директору пойду!
Только, помнится, к директору обратился не я, а мама той девочки, которую трепала Лягушонок. Типа хулиганка напала на ее ангела. И мне долго пришлось объяснять всем ситуацию, что ангел с крысиными хвостиками во многом сама виновата.
Нельзя безнаказанно унижать Лягушонка, она мало кому это спускала.
По правде говоря, она только мне это спускала, и то не всегда.
Вскоре все малолетние истязатели разбежались, на стадионе остались только я, Инна, и ее толстый дружок.
Лягушонок вдруг бросилась ко мне и обняла за талию, словно благодаря, мокрое от слез личико прислонилось к груди, будто я ей действительно близкий человек, любимый старший брат. Худые плечи рыжей безобразины продолжали вздрагивать, не в силах успокоиться, она смешно шмыгала носом. Моя брезгливость только увеличилась, тогда мне совсем не понравилось быть ее спасителем. Невольно отстранил от себя плачущую нелепость.
— Ну, все, Лягушонок, перестать реветь, пойдем домой… Сама небось задиралась, кого угодно достанешь своим змеиным языком!
— Они первыми начали обзываться, — недовольно насупилась Инна.
— И что, обязательно отвечать?!
— Обязательно! — убежденно ответила рыжая, грозно сверкнув болотными глазами. — Я не хочу быть жалкой.
В ней всегда было слишком много гордыни…
— Ладно, пойдем домой, ты тоже беги, пухлый…
— Я Коля, — вдруг набычился он.
Чего-то в центре позорного круга не выказывал свой характер. Задним числом каждый может быть смелым.
— Да хоть Толя, по правде говоря, мне начхать.
Рыжая снова блеснула зелеными глазищами, сейчас, наверное, и мне достанется, что посмел обидеть ее дружка.
— Не зови его пухлым!
— А то что?! И мне вцепишься в волосы…
— Я буду звать тебя тухлым.
— Договорились, — нагло улыбнулся я, — пошли домой, родители волнуются.
Но звала она меня по-другому, чаще всего с большой иронией Мистером Совершенством, а еще главным занудой нашей семьи, предводителем всех зазнаек, сэром пунктуальностью, победителем номинации идеальный костюм и до блеска натертые ботинки. А еще многими-многими другими эпитетами… Всех не перечислить. В этом отношении у нее была неиссякаемая фантазия.
Глава 3Лягушонок
Так уж получилось, что Дима стал моим спасателем… Хотя его, скорее всего, эта роль тяготила и откровенно раздражала. Кого-кого, меня он меньше всего хотел бы спасать, я ведь не прекрасная дама, а вредная нелепость, незвано вошедшая в его жизнь, которая, вместо благодарности, еще и гадости говорила. Но пройти мимо не позволяло врожденное чувство ответственности. Одним словом, благородный рыцарь, которого временами подташнивало от своего благородства, но поступить по-другому Мистер Совершенство не мог. Рыцарь же…
Очередное спасение произошло, когда мне исполнилось 12 лет. Я была все такая же тощая и нескладная, только волосы отросли, да зубы подправились, и больше не казались такими огромными. В классе, страшась моей ненормальности, меня перестали травить, Кольку Кравцова тоже на всякий случай не трогали. Нас, конечно, по-прежнему постоянно обзывали женихом и невестой, а еще пузырем и соломинкой, но мы уже привыкли не обращать внимания на подколы одноклассников. У нас была своя компашка неприкасаемых… Чуть позже к ней присоединилась Ольга Анохина, она училась в параллельном классе, и в результате какой-то травмы смешно подволакивала левую ногу. Благодаря дружбе с нами ей досталась кличка Лапоть, хотя на лапоть Оля походила мало — худенькая миниатюрная черноволосая девочка, причем отличница. Н-да, я любила брать под свое крыло сирых и убогих. Потому что тоже была из числа отверженных, тех, над которыми обычно смеются.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
