цвета?» Один покупатель положил несколько копеек на прилавок и сказал: «Дайте мне кусок флага. Это все деньги, что у меня есть. Дайте мне красный и синий, а для белого и рубашка сгодится».
Вы понимаете, что это не шутка. Флаг должен украшать каждый дом, иначе хозяина потащат в полицейский участок для оплаты штрафа в двадцать пять рублей. Что случилось со старушкой, которая живет в ветхой лачуге на отшибе? Это было в тот раз, когда приказали поднять флаги по случаю приезда в Полоцк великого князя. У старушки не было ни флага, ни денег. Она надеялась, что полицейский не заметит её жалкую избу. Но он заметил, бдительный попался, он подошел и выбил дверь своим здоровенным сапогом, и забрал последнюю подушку с кровати, и продал её, и поднял флаг над прогнившей крышей. Я хорошо знала эту старушку, у неё был один водянистый глаз и морщинистые руки. Я часто относила ей тарелку супа с нашей кухни. Когда полицейский забрал подушку, на её кровати не осталось ничего, кроме тряпья.
Царь всегда получал то, что ему причиталось, даже если при этом рушились семьи. Был один бедный слесарь, который задолжал царю триста рублей за то, что его брат сбежал из России, не отслужив в армии. Для гоев такого штрафа не существовало, только для евреев, и вся семья несла долговую ответственность. Слесарь никогда не смог бы заработать столько денег, и заложить ему было нечего. Приехала полиция и арестовала всё его имущество, включая приданое его молодой невесты, с продажи всего этого было выручено тридцать пять рублей. Через год снова явилась полиция за остатком причитающегося царю долга. Они поставили свою печать на все, что нашли. Невеста была в постели со своим первенцем, мальчиком. Обрезание должно было состояться на следующий день. Полиция не оставила даже простыни, чтобы завернуть ребенка, когда его передадут на операцию.
Если вы были маленькой девочкой в Полоцке, до ваших ушей доходило немало горьких слов. «Этот мир фальшив», – слышали вы и знали, что так и есть, глядя на портрет царя и флаги. Ещё одна поговорка – «Никогда не говорите полицейскому правду», и вы знали, что это хороший совет. Этот штраф в триста рублей был для бедного слесаря приговором к пожизненному рабству, если бы только ему не удалось выпутаться обманным путём. Стоило ему обзавестись хоть каким-то имуществом, как за ним приходила полиция. Он мог бы скрыться под чужим именем, если бы смог сбежать из Полоцка по фальшивому паспорту, или подкупить нужных чиновников, чтобы они выдали фальшивое свидетельство о смерти пропавшего брата. До тех пор пока долг царю оставался неоплаченным, он мог обеспечить мир себе и своей семье только нечестными способами.
Поразительно, сколько пошлин и налогов мы должны были платить царю. Мы платили налоги на наши дома, налоги на арендную плату за дома, налоги на ведение торговли, налоги на прибыль. Не уверена, существовали ли налоги на наши убытки. Налоги собирал и город, и уезд, и центральное правительство, и начальник полиции, который всегда был с нами. Были налоги на общественные работы, но прогнившие деревянные мостовые продолжали гнить из года в год, а когда нужно было построить мост, взимались специальные налоги. Мост, кстати, не всегда был дорогой общего пользования. Железнодорожный мост через Двину был открыт для военных, но простые люди могли пользоваться им только по индивидуальному разрешению.
Мой дядя объяснил мне все об акцизах на табак. Табак, будучи источником государственных доходов, облагался большим налогом. Сигареты облагались налогом на каждом этапе процесса. Существовал отдельный налог на табак, на бумагу, на мундштук, и на готовое изделие тоже устанавливался дополнительный налог. Дым налогом не облагался. Должно быть, царь упустил это из виду.
Торговля не приносила прибыли, когда цена товара была настолько раздута налогами, что люди не могли ничего купить. Единственный способ получить прибыль – это обмануть правительство и мухлевать с налогами. Но обманывать царя было опасно, повсюду были шпионы, защищавшие его интересы. Люди, продававшие сигареты без государственной печати, получали от своей торговли больше седых волос, чем денег. Постоянный риск, тревога, боязнь ночной полицейской облавы и разорительные штрафы в случае разоблачения сулили торговцу контрабандным товаром очень мало прибыли или комфорта. «Но что поделаешь?» говорили люди, пожимая плечами – этот жест выражает беспомощность Черты. «Что поделаешь? Надо жить».
Жить было нелегко, при такой перенаселённости жёсткая конкуренция была неизбежна. Магазинов было в десять раз больше, чем должно было быть, в десять раз больше портных, сапожников, парикмахеров, жестянщиков. Гой, если он потерпел неудачу в Полоцке, мог уехать в другое место, где уровень конкуренции был ниже. Еврей, обойди он хоть всю Черту, нашел бы те же самые условия, что и дома. За пределами Черты ему дозволялось посещать только некоторые разрешенные места после уплаты непомерно высокого сбора в дополнение к постоянному потоку взяток. И даже тогда ему приходилось жить, отдавшись на милость местному начальнику полиции.
Ремесленники имели право проживать вне Черты при выполнении определенных условий. Когда я была маленькой девочкой, мне казалось, что это легко, пока я не поняла, как это работает. Был один шляпник, который получил надлежащую квалификацию, сдав экзамены и заплатив за свои торговые документы, чтобы жить в определенном городе. Но начальнику полиции неожиданно взбрело в голову поставить под сомнение подлинность его бумаг. Шляпник был вынужден поехать в Санкт-Петербург, где он изначально получил квалификацию, для повторной сдачи экзаменов. Он потратил многолетние сбережения на мелкие взятки, пытаясь ускорить процесс, но увяз в бюрократической волоките на десять месяцев. Когда он наконец вернулся в свой родной город, то оказалось, что в его отсутствие был назначен новый начальник полиции, который обнаружил новый изъян в только что полученных документах и выслал его из города. Если бы он приехал в Полоцк, то увидел бы, что там одиннадцать шляпников делят между собой доход, которого едва хватило бы на жизнь одному.
Купцы были в том же положении, что и ремесленники. Они тоже могли купить право на проживание за пределами Черты, постоянное или временное, на условиях, которые не гарантировали им безопасность. Я гордилась тем, что мой дядя был купцом Первой гильдии, но это влетало ему в копеечку. Он должен был платить большой ежегодный сбор за звание и отчислять определенный процент от прибыли своего дела. Он имел право выезжать по делам за Черту дважды в год на срок не более шести месяцев. Если его находили вне Черты после истечения срока
