Книга Шумеры - Людмила Сурская

— Ты найдёшь его в этот раз, найдёшь, — твёрдо сказала она. Всё стареет, всё и лишь никогда не стареет душа. У неё нет возраста. Она всю информацию держит в себе. Ты вспомнишь, вспомнишь.

— Как это началось?

Бабушка вытерла пальцами концы губ и переспросила:

— Ты имеешь в виду войну? — получив в подтверждении кивок, продолжила. Начало я тебе практически уже обрисовала. Вы сошлись с Лили много веков назад в своей борьбе из-за любви к мужчине. Такого не было никогда. Она увидела тебя с ним с высоты своего зиккурата на берегу Суры. Вы лежали в луговой траве и целовались. Какая злая птица зависти над ней прокричала, мне неведомо, но она, забыв обо всём, бросилась ломать вашу судьбу. Чем она его могла прельстить? Только властью. Она и попробовала её ему организовать. Ваша любовь породила большую бурю и разлад в шумерских государствах, живших каждый своей жизнью и объединявшихся перед бедой. И, что там говорить, нужен был её пересмотр действительно к объединению, но не таким же способом. О безопасности не думал вообще никто. Каждый занимался своим маленьким мирком. Поэтому и не устояли. Позже шумеры, сделав вывод, скажут: "Если страна плохо вооружена, то враг всегда будет стоять у её ворот". Система, конечно же, своё отжила и была ненадёжна.

Люда пошла по комнате и села вновь на край кровати готовая слушать и спрашивать.

— Кто меня учил?

Бабушка не задержалась с ответом:

— Тебя учили жрецы управлению, передавая знания и используя твой дар. Жрецы, поклоняющиеся богу неба Ану и богине земли Ки. Жрецы, лелеющие надежду объединить эти две ветви и подарить голубой планете Любовь. Лили, поклонница Ерешкигаль — богине подземного царства мёртвых.

— А кому поклонялся он?

— Им же. Ану и Ки. Позже в Месопотамии из вашей истории сочинят эпос про Гильгамеша. Много переврут, но что-то останется.

— Как ты всё это помнишь?

— Я носительница, — просто и понятно сказала она.

Она взяла обе руки старушки в свои и прижала их к своему сердцу.

— Бабушка, я хочу испытать это вновь.

— Испытаешь. Так уж случилось, что судьба раскидала вас с любимым на века, но в этой жизни, улыбнувшись, приблизила вновь.

Она взмолилась.

— Почему я ничего не помню… Что стало с ним?

— Не получив тебя, он дорвался до власти. Желание иметь много власти породило войны. Безумную идею Лили неожиданно начал воплощать он… Нечестным путём узурпировав власть, пытался силой заставить жить всех по своим законам. Носитель крови Адама, нацеленного на труд и войны, вёл праздную и разрушительную жизнь. Перемежая набеги пирами, женщинами и шумными театрализованными празднествами с кутежами. Там где льётся кровь, нет места счастью, а Любовь уступает место животным потребностям.

Она, замычав от бессилия и боли, как будто обида нанесённая ей была свежа, встряхнула головой избавляясь от замотавшего её в сети безумия и спросила совершенно о другом:

— Почему их таких умных так легко побеждали ими же созданные неконтролируемые и от этого одичавшие племена?

— Всё просто. Шумеры старались сконцентрировать силы на развитии. А созданные с минимум мозгов "земы" — на войне. Естественно, многочисленная машина войны смела и растворила в себе мирно настроенных шумеров. Даже когда встали у руля правления мужчины, психологию долгого правления женщин, настроенную на мир и развитее не так просто было развернуть.

— Бабуля, я должна его узнать, но ведь я ничего не помню. В своих снах я носилась совсем в другом времени и всегда несчастна. И никогда мой Ангел не завёл меня в самое начало. Как же я его узнаю?

Бабушка ободряюще улыбнулась.

— Ты вспомнишь, свет мой, непременно вспомнишь, потому как все века искала его. Под чужими, разными именами, бродя по времени, меняя страны и обличие. И вот твоё время пришло. Ты и твоё имя слились в одно. Люда, не спеши, они не допустят ошибки, на вас и вашу любовь жрецы много тогда поставили, а всё рухнуло тут, а потом и там в Месопотамии. Ты должна его найти непременно. Он рядом с тобой. Узнаешь его по…

— Бабушка, — закричала она, тряся безжизненную руку и напугав вбежавших родных, — бабуля?

На крик вбежали родители, оттеснив её от кровати, вывели в кухню.

— Оставь её, Люда, это всё, — сказала обняв мама.

Люда возмутилась:

— Как всё?… Она не сказала, как я его узнаю. Шумеры? Она говорила о шумерах…

Та отмахнулась.

— О чём ты говоришь, у неё уже несколько дней предсмертный бред. Почти неделю без сознания лежала. Это вот перед тобой она очнулась. Забудь всё и успокойся.

2

После похорон Люда уж и не знала, был этот разговор бредом или явью. Всё так же непонятно, как и её старые сны, в которых она когда-то то носилась на колеснице по пустыне, то покачивалась под балдахином на слоне. Казалось, просто разум выталкивал отрывки из красочных фильмов, и всего лишь. Год летел за годом, учёба подходила к концу, и Люду не минуло, как всех её сверстниц, чувство первой любви. Она действительно влюбилась. Первое чувство ослепительно само по себе, а в плюсе с первой любовью самое обворожительное состояние на этой планете. Людка забыла прописную истину ту, что, как правило, любовь та бывает несчастна. Девушка упивалась минутами радости, а переполняющие её чувства, рвясь наружу из груди, топили избранника в ласках. Она давно забыла обо всём: о змее на руке, последнем бабушкином разговоре, разве можно думать о ерунде, когда он рядом… Тем более избранник отвечал взаимностью, и она, безумная от счастья, дала согласие на этот, кажущийся долгим и безоблачным, брак. Её не насторожило даже то, что неоднократная попытка испытать первую близость не увенчалась успехом. Каждый раз что-то мешало. То придут не вовремя родители, то критические дни. Или он теряется, или она не в настроении. Всё, как назло. После неоднократных попыток, посмеялись над неудачей и невезением, пробы прекратили и решили всё оставить, как есть, до брачной ночи. Месяц сумасшедших приготовлений к свадьбе, и она в белом платье, отделанном цветами, воздушной фате, мчит в белой машине следом за его чёрной "ауди" с развевающимися лентами и шарами. К загсу ехать на разных машинах, а, расписавшись, вернуться на одной, настояла она — Людка. Ей казалось, что так будет правильно. До росписи у каждого своя судьба, а потом одна на двоих. Вывернувшаяся непонятно откуда бочка с молоком протаранила мчавшуюся первой свадебную машину жениха. Когда гости и родители, выскочившие из машин, добежали до места трагедии, парень умер у Люды на руках. Красные пятна его крови, как маки, расползлись по белому полю её воздушного наряда. Ей даже показалось, как укоризненно посмотрела на неё бабушка, оттуда из собравшейся в один миг толпы. Посмотрела и растаяла. "Откуда их набежало столько. Ведь улица была почти пуста? — горько подумалось ей. — Как любят у нас трагедии". Стянув с головы фату, она укрыла мёртвое лицо несчастного жениха. Больше, она уже никогда не думала ни о замужестве, ни о любви. Просто жила. С усмешкой, посматривая на своё отражение в зеркале в день рождения: "Вот и ещё один год прибавил морщин. А так всё в полном порядке, жизнь продолжается!" Утром, заставляя себя подняться с кровати, брела на кухню исполнить отработанный до мелочей каждодневный ритуал: умыться, выпить кофе, позавтракать, одновременно носясь между кухней и комнатой "малюя лицо" и бежать на работу. Работа не очень нравилась, но бросать не хотелось. Опять же удобная транспортная развязка. Недалеко метро, а там прогулялся пять минут и в офисе. Здесь, по крайней мере, нормальный коллектив, приличная зарплата и солидная фирма. Гарантии никто не даст, что другое подойдёт больше, да и найдёшь ли его это другое, особенно, если сама не знаешь, чего хочешь. Так и летело время от пятницы до пятницы. Почему? Да потому, что она в пятницу была непременно в хорошем настроении, и никто ничем ей его не мог испортить. А наступало такое чудо по одной причине, впереди ждало точно два выходных дня и можно будет непременно выспаться и отдохнуть, большего ей для счастья ничего и не надо. Годочки, тем не менее, подбирались к 27. Все уже взяли за привычку напоминать о том, что пора бы ей, определившись с кавалерами, заводить семью, но Люда, отмалчиваясь, не спешила послушать марш Мендельсона. Постепенно всем надоело стучаться в глухую стену и от неё отстали. Стукнуло тридцать. Она только вздохнула — судьба. Отпраздновала и покрутилось колесо дальше, а на человека рядом с собой она так и не решилась. Не потому, что не было поклонников, этого добра хватало. Просто наученная горьким опытом не дёргалась. Страх ещё раз пройти через боль и потерю отбивал охоту. Ждала. А вдруг всё, что сказала перед уходом в загробный мир — Кур бабушка — правда. "Ой, откуда я это знаю?" — удивилась она, сообразив, что Кур — шумерское слово и обозначает оно загробный мир. Но зато, как это по понятнее выразиться, "старую деву" присмотрел любвеобильный начальник отдела. Решив для своего благополучия, раз не довелось ей стать чьей-то женой, то для любовницы она вполне сойдёт. Размечтался мужик полным ходом. А что? Не надо куда-то спешить, что-то придумывать и напрягаться. Всё под рукой. Только вот Люду такая перспектива не устраивала и она пару раз уже пхнула приставучего босса по яйцам, а чтоб дольше запомнил, надавала оплеух по морде. Босс, не ожидавший такого непонимания и отпора, явно обиделся и норовил при каждом удобном случае сделать хоть маленькую, но гадость. "Идиот, — злилась Люда, — если б знал, что его спасаю, не рыпался бы так. Обрисованное бабушкой прошлое, пострашнее фильмов ужасов будет". Путешествия под крылом ангела почти прекратились. Хотя ей уже нравились её необычные сны. В них её нес Ангел, а вокруг плыли облака и парили птицы. Только боялась: вдруг она встретит там ЕГО и ей захочется остаться и она не вернётся оттуда. Иногда было немного грустно и жаль не приходивших к ней снов. Только раз она парила над Месопотамией, ей хотелось посмотреть древний город Ниневию, в котором нашли "старую библию". Про него столько ходило страшных легенд, вплоть до того, что он связан с сатаной. Но она от бабушки знала, что самого понятия сатаны тогда просто не существовало, всё появилось гораздо позже, в христианский период. Что тогда породило страшные легенды? Ниневия был одним из религиозных городов и имел самое большое число зиккуратов. Откуда же взялся страх перед летающими людьми? Теперь она парила над городом и видела сама. Верхушка зиккурата, как бы спилена, образуя площадку. "Учёные опять же спорят, для чего такая премудрость? Одни утверждают, что это не иначе, как для наблюдения за небом — обсерватория. Другие настаивают, что площадка, служила алтарём". — Вспомнила она. Всё оказалось (как любила говорить бабушка) проще. Это посадочные площадки для одноместных летательных аппаратов жрецов. Теперь понятно, почему они красили свои ступенчатые зиккураты в яркие краски. Причём, основание в один цвет, середину — в другой, а верхушку — в третий. Эти яркие сооружения хорошо просматривались издалека, у каждого свой цвет, не перепутаешь. "Кажется, до меня дошло, откуда взялась легенда о летающих людях. Невежество порождает страх. Земы, не зная тайн шумеров, боялись".