сумку на коленях.
— Надежда Николаевна, я вас по-быстрому введу в курс дела, а вы внимательно меня послушайте, хорошо? — как маленькому ребенку, объяснил капитан.
Надя вытянулась в струнку и кивнула.
— Сегодня утром недалеко от Кукушкино местный житель выгуливал собаку и наткнулся на женский труп.
— Женский труп… — побелевшими губами повторила Надя и скрючилась, раздавленная ужасным известием.
— Да. Женщина была задушена в собственной машине на берегу реки, — у Кораблева был такой голос, будто он хотел добавить: «Представляете? Охренеть, ну и дела…».
В животе у Нади громко заурчало от некстати проснувшегося голода и охватившей ее паники. Мозговое вещество со скрипом пыталось переварить информацию, так что обстоятельства дела до нее дошли не сразу.
— Это не я! — воскликнула Чарушина и в подтверждение своих слов часто закрутила головой. — Я только сбила! Но не душила, богом клянусь!
— Наденька, никто и не говорит, что это ты, — вздохнул Рур и налил в стакан воды из резного хрустального графина. — Ты успокойся, пожалуйста, и соберись. И еще подумай, где может находиться Павел.
— Не я?! Правда?! Господи, слава богу! — выдохнула Надя. — А насчет Павла… — она сглотнула, с жадностью глядя на стакан с водой. — Я ничего не знаю! Вы даже не представляете, что я пережила за эти часы… Уф!
Свобода, как главный символ человеческой жизни, открыла сейчас перед ней такие горизонты, к которым хотелось идти строевым маршем с флагами наперевес. Чарушина закрыла лицо руками и подумала, что расставание с Ржевским она как-нибудь переживет. Конечно, не сможет забыть и вообще, пожалуй, будет любить вечно… Даже, наверное, создаст в своей девичьей комнате в доме родителей уголок памяти потерянной и попранной любви — повесит большой постер с лицом изменщика и в самые тяжелые минуты будет жечь свечи и рыдать под Селин Дион. Но все же эта перспектива была куда лучше, чем камера и кусочек неба сквозь железную решетку!
Наденька стащила темные очки и посмотрела на мужчин ясными и честными глазами.
Капитан Кораблев, замерев на мгновение в лучах ее страдальческого, но в целом жизнеутверждающего взгляда, немного смутился и схватился за карандаш. Только сейчас Надя заметила лежавшую перед ним карту.
— Вот здесь ее нашли, — он указал на нужную точку.
— Я прекрасно знаю территорию вокруг Кукушкино, — пожала она плечами. — Все детство там провела. Дом у нас старый, но хороший. — Надя улыбнулась, с грустью вспомнив времена, когда родители собирали шумные компании на даче. Играла музыка, взрослые пили вино и громко спорили, сидя на веранде, а Надя, свернувшись калачиком в гамаке, читала Куприна и с тихим ужасом и восторгом примеряла на себя судьбы падших героинь из «Ямы». — Вы же помните, Томас Георгиевич?
— Конечно, Наденька, — ответил старый адвокат. — Мы же с вами соседи. К сожалению, не имею возможности ездить туда так часто, как хотелось бы. Старость.
Воцарилось гнетущее молчание.
Чарушина чувствовала, что атмосфера вокруг нее не только не отвечает ее ожиданиям, но и таинственным образом сгущается.
— А собственно, почему мы обсуждаем Кукушкино? — спросила она. — Это ведь не имеет отношения к моему вчерашнему инциденту? — на всякий случай уточнила Надя и, не встретив возражений облегченно выдохнула: — Теперь-то я уверена, что это был лось! Или кабан… Бегает теперь где-то с синяком на… — Чарушина тактично кашлянула. — Денис, вы хотели утром поехать и все проверить, у вас получилось?
— Там сейчас и без меня толпа народу, — ответил капитан. — Не буду ходить вокруг да около, Надежда Николаевна. Выяснили личность погибшей, — Кораблев сделал многозначительную паузу. — Это Елизавета Тураева.
— Ох, ты боже мой. Тураева… — пробормотала Надя и растерянно посмотрела на мужчин. — Тураева… Кто это?
— Максим Тураев, ее муж, владелец завода железобетонных и цементных изделий. Вы наверняка видели рекламные растяжки в городе!
— Ну, может быть, — Надя развела руками и посмотрела на карту. — Это место почти в двух километрах от дороги, где мы с вами встретились. Надеюсь, вы не подумали, что я могу как-то… — она нервно хихикнула, — как-то быть причастна к убийству этой несчастной?
— Надя, дело серьезное, — по-своему расценил ее смешок Рур. — Ты соберись, пожалуйста!
— Конечно! — Надя выпрямилась и с готовностью посмотрела на Рура. — Томас Георгиевич, говорите напрямик! Нас наняли? — глаза ее загорелись. — Вы возьмете меня помощником? Вы же знаете, я хоть что… хоть куда… Все-все сделаю! Всю жизнь мечтаю поработать на уголовном процессе! Возьмите меня! Ну возьмите! — она крепко сжала дужки очков в своих кулачках и скрестила ноги, чтобы увеличить шансы на удачу.
Рур закатил глаза и махнул Кораблеву, чтобы тот продолжил разговор за него.
— Надежда Николаевна, взгляните на эту фотографию. Может вы все-таки знаете погибшую? Или видели где-нибудь? — спросил капитан.
Наденька посмотрела на фото, отвела глаза, а затем снова скосила их на снимок. Ей показалось, что ни один мускул не дрогнул на ее лице, когда она узнала блондинку из торгового центра, но губы она раздвинула с трудом.
— Нет. Лично мы никогда не были знакомы… — пробормотала Чарушина, вновь ощущая, как холодный липкий страх пополз по ее рукам и спине.
— В салоне автомобиля гражданки Тураевой была найдена визитка Павла Ржевского, а в ее телефоне их переписка. Следствие считает, что Ржевский может быть причастен к убийству Тураевой, — скороговоркой произнес Кораблев, бросив быстрый взгляд на Рура.
В это самое мгновение раздался треск, и любимые Надины очки оказались безнадежно испорчены. Тонкие золоченые дужки подрагивали в ее тонких пальчиках, а сама она сейчас была белее мела.
— Что-о? — просипела Чарушина. — Мой Ржевский убийца?!
— Следствие считает эту версию основной. — Кораблев сгреб фотографии и карту, старательно пряча взгляд. — Понимаю, что…
— А кто ведет это дело? Вы? — перебила его Надя, недоверчиво вглядываясь в простоватое рыжебровое лицо капитана.
— Нет, слава богу, — ответил он.
— Слава богу? — обомлела Надя.
— Иначе я не мог бы вот так запросто с вами здесь общаться, — доверительно поведал капитан и поерзал на месте. — И вообще, я даже не следователь.
— Наденька, Денис мой внучатый племянник, и ты для меня тоже родной человек, — сказал адвокат. — Лишь поэтому мы сейчас обсуждаем это приватно.
— Да-да… — Чарушина медленно поднялась и судорожно вцепилась в спинку стула.
— Надя, — Рур подошел к ней. Он смотрел на нее снизу вверх внимательным, все понимающим взглядом. — Ты, пожалуйста, возьми себя в руки. Надо как-то…
— Томас Георгиевич, я не могу в это поверить!
— Наденька, мы профессионалы, а это значит…
— Только факты, исследования, доказательства и доводы… — она поежилась, а затем выпалила: — Я почти его жена, а значит, могу отказаться свидетельствовать против него.
— Не все так просто, детка. Но пока тебе
