Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
госпожи Кажимеры – Ольжана жила с ними, потому что постигала с азов волшебство Звенящего двора и была в нём удивительно неуклюжа. Эта неуклюжесть и привела к тому, что она оказалась в безымянной церкви, бегущая куда глаза глядят. Но той ночью Ольжана ещё ничего не знала, лишь проснулась от грохота, а выскочив из своей комнаты, босая, в одной рубахе, увидела его.
Голос чтеца за алтарём бархатно выводил стихиры. Вкрадчиво шептал дождь. Ольжана смотрела сквозь горящие свечи, но перед глазами стоял огромный волк: он поднялся на задние лапы и ссутулился, как раненый человек. Его шерсть была черна. Его глаза пылали, а вместо морды скалился голый волчий череп, похожий на натянутую костяную маску. Чудище выглядело как рисунок из чёрных книг Йовара: так изображали оборотней. Не перекидышей, которыми были все чародеи Вольных господарств и за их пределами, а волколаков – обыкновенных людей, изуродованных чужой волей.
Ольжана знала, что была трусливым ребёнком и выросла в трусливую женщину. У неё перехватило дыхание, и она бессознательно попятилась. Но как спасаться самой, если рядом визжали ученицы госпожи Кажимеры? В комнатах рядом с ней жили девочки-подростки. Большинству было около двенадцати – младше Ольжаны на десять лет; некоторым тринадцать или четырнадцать. Они игрались с разумом и чувствовали куда ловчее её, обученной Йоваром, и, бывало, хихикали над её неловкими попытками творить тонкие чары. Но это не имело никакого значения – особенно в ту ночь.
Чудовище заслонило собой тесный проход между их комнатами. Ольжана крикнула, надеясь обратить на себя внимание. Это потом она узнала, что Сущность и так пришла именно за ней – и будет идти по её следам, пока не околеет. Но тогда ей казалось важным отвлечь чудовище от девочек. Спокойным голосом Ольжана велела им обращаться и бежать через окна в своих комнатах, – а у самой зуб на зуб не попадал от изумления и страха.
Чудовище оскалилось и рухнуло на передние лапы, готовясь к прыжку. Его зубы были белыми, как туман, и длинными, как кинжалы. Никто не считал Ольжану сильной колдуньей, и что бы она ни делала, то заслуживала насмешки Йовара куда чаще, чем сдержанную похвалу. Но восемь лет в Чернолесье ни для кого не проходят даром – она взяла лунный блик из окна и раскроила на ломти, чтобы изрезать жёлтые волчьи глаза. Свет скользнул, ослепив Сущность лишь на мгновение.
Она попыталась заклясть прохладный весенний ветер, но не успела. Чудовище прыгнуло на неё, а у Ольжаны не оказалось ничего, через что она сумела бы перекинуться. Тем же лунным светом она обожгла чудовищу колени и правую лапу и этим смягчила удар. Когти скользнули по её ноге, глубоко рассекая кожу, – а могли бы пропороть насквозь.
Ольжана бросилась в свою комнату. Чудище было куда быстрее её, неповоротливой, и тотчас бы её смяло, если бы ему не пришлось выламывать узкий дверной проём. Ольжана на ощупь схватила свечу, которую держала у своей кровати, зажгла её чародейским огнём – и рассеяла искры так далеко, как могла. Простыни загорелись сразу же, а вот доски под волчьими лапами никак не занимались. Ольжана перебросила на шкуру чудовища сноп искр, но те соскользнули с шерсти, как вода с перьев, обмазанных гусиным жиром.
Сердце её стало холодным и маленьким. Из рассечённой голени текла кровь, и Ольжана чуть не поскользнулась на накапавшей лужице.
Чудовище не могло развернуться в её маленькой комнате, и его это раздражало – оно смело стол, в ярости перевернуло сундучок. Ольжана была крупной и здоровой девушкой: надеясь выгадать время, она что было силы толкнула кровать на середину комнаты. Чудовище будто и не заметило этой преграды – кинулось напрямик через полыхающие простыни. Огонь задержал его лишь ненадолго. Язычки пламени погасли, извившись чёрными тенями.
Тем временем Ольжана распахнула окно, опёрлась ладонями о подоконник и с разбегу через него перекинулась – мир изменился, закрутился вокруг неё, уменьшающейся до размеров малиновки. Но Сущность чуяла её и в человеческом теле, и в птичьем – поэтому продолжила преследовать. Вывалилась через окно, ломая раму и цветные наличники. Приземлилась в саду.
…Свеча, на которую смотрела Ольжана, догорела – она стояла в круглой чаше, наполненной песком и водой. Коснувшись воды, огонь погас, оставив после себя комочки растаявшего воска.
Ольжана переплела пальцы и сжала их до боли. В ту ночь там, в саду, всё и закончилось – чудовище окружили стражники и господаревы воины. О случившемся узнала и госпожа Кажимера: она прилетела, чтобы расправиться с тварью, но даже она – чародейка Драга Ложи, могущественнейшая из колдуний – не смогла усмирить Сущность. Чудище задрало одного из стражников, вырвалось из кольца копий и умчалось в лес, как ветер.
Сущность убегала куда быстрее, чем нападала. Должно быть, тот, кто её создал, так это и задумывал.
Ольжана поднялась. Она не останавливалась подолгу на одном месте с тех пор, как появилось чудовище – и как все поняли, что это она, Ольжана, была его главной целью. Прошло две недели, две напряжённые недели пути, и Ольжана не знала, сколько ещё выдержит. Она подхватила пухлый сак с пожитками – перекидываться с ним было сложно, и в человеческом теле Ольжана оставалась дольше, чем ей хотелось бы. Птице на дорогах безопаснее, чем женщине.
У выхода она бросила монетку в фиалу для пожертвований. Отправляя её в путь – ради безопасности Стоегоста и, быть может, самой Ольжаны, – госпожа Кажимера дала ей туго набитый кошель. Она обещала, что свяжется с ней и без помощи не оставит, но за две недели Ольжана не получила никакой весточки. Она не питала ложных надежд: госпожа Кажимера приняла её к своему двору не потому, что испытывала к ней тёплые чувства или сочла её одарённой колдуньей. Видно, она не могла отказаться от удовольствия насолить Йовару. И если госпожа Кажимера обращалась с ней любезно, это ещё не значило, что она бы бросилась помогать Ольжане, позабыв про беды Стоегоста.
Сущность Ольжана больше не видела. Ей наказали не оставаться на одном месте дольше одной ночи, и она слушалась. Она плохо спала и всё больше просто лежала в постели, с тревогой поглядывая на окна постоялого двора и принимая за лязг когтей каждую ветку, царапающую ставни.
Знать бы, где ей остановиться на ночлег сегодня.
Церковь стояла на рыночной площади – сейчас торговля не шла. Горожане разбегались от дождя. Крутобокая торговка прикрывала горшечную лавку отрезом ткани – и со смехом кричала соседу, толкавшему телегу с овощами.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
